История

Многоликое средневековье

Иванов К. А.

Одной из самых привлекательных для средневекового рыцарства забав были турниры, то есть примерные сражения, в которых участвовали целые толпы. Этим турнир (tornoiement) отличался от поединка (joute, от лат. слова juxta — вблизи), который представлял собой борьбу одного против одного же, как прекрасно и выражается это русским словом «поединок». Турнир состоял из целого ряда одновременно и на том же месте происходивших поединков, но, конечно, только до известной степени, так как в массовом столкновении довольно трудно было удержать этот порядок до самого конца. Возникшие, несомненно, во Франции турниры (conflictus gallici, как они еще назывались) перешли в Германию, Англию и другие западноевропейские страны. Но в каком именно месте Франции и когда возникли турниры, определить невозможно, хотя средневековые хроникеры называли даже по имени изобретателя турниров (Жоффруа де Прельи, ум. в 1066 году). Несомненно, что обычай, так широко распространенный, не мог быть изобретением одного лица. После таких общих указаний постараемся представить себе возможно отчетливее картину турнира.

Сюзерен нашего барона, располагая громадными средствами, задумал устроить турнир. Немедленно же (дело происходило ранней весной, перед Пасхой) он снарядил посланцев, которые должны были оповестить о предстоящей потехе. На площадях близлежащих городов они просто выкрикивали свое оповещение, а наиболее выдающимся рыцарям развезли особые приглашения, писанные на пергаменте. Б этих приглашениях точно указывалось место, избранное для состязания, и назывались награды, назначенные победителям. Такими наградами могли быть медведь, пара борзых, ястреб, иногда венок, пояс или мешочек (aumosniere — где хранились деньги и духи; носился на поясе) от какой-либо знатной дамы.

Наш барон, получив приглашение, посылает вызов одному из соседних баронов; между ними ведутся переговоры об условиях, на которых состоится борьба. Остановились на том, что победитель овладеет конем и шлемом побежденного и получит впридачу известную сумму денег. Подобным же образом поступают и другие лица, получившие приглашение участвовать в предстоящем турнире. Так подготавливаются обе враждебные стороны. Вызовы посылаются не только от имени одного лица одному же, но и от одной группы рыцарей другой группе. Надо думать, что большинство рыцарей увлекалось только славой победы, но были и такие, для которых турнир был предметом спекуляции: так, например, они брали побежденного в плен и отпускали лишь за большой выкуп, овладевали оружием побежденного и продавали это оружие. Но, повторяем еще раз, по таким личностям не следует судить обо всех. Как оживляются обитатели средневековых замков! Это оживление разделяется и женщинами. Между тем посланцы все дальше и дальше распространяют весть о турнире, и все дальше и дальше распространяется оживление. Пожившие рыцари вспоминают былое и стремятся снова пережить то, что было уже ими пережито; молодые стремятся показать свою удаль и изведать еще не изведанное ими; богатые — показать свой блеск, свои богатства; бедные — улучшить свое положение. Иной бедняк рыцарь, чтобы приобрести себе приличное вооружение, в котором можно было бы без опасения появиться на турнире, входит в долг у знакомого еврея. Он надеется разбогатеть и заплатить как долг, так и немалые проценты. Иные из бедных рыцарей, отправляясь на турнир, рассчитывали улучшить свое материальное положение благодаря какому-нибудь счастливому случаю. В одном литературном произведении средних веков изображен именно такой рыцарь — бедняк, чающий лучшего будущего. Он заложил все, что имел, и отправился вместе со своим оруженосцем в Турень, где должен был происходить турнир. Оруженосец был человек изворотливый. Проезжая дорогой мимо одного озера, он увидел купающихся фей. Недолго думая, он снял с дерева повешенные феями золотые одеяния и продолжал свой путь. Рыцарь, ехавший позади своего оруженосца, услышал крики и жалобы фей, узнал причину их горя, отнял платья у своего оруженосца и вернул их феям. Благодарные рыцарю, они щедро наградили его и таким образом не только дали ему возможность принять участие в предстоявшем турнире, но и обеспечили его на всю жизнь. Женщины в ожидании турнира вынимают из сундуков свои лучшие одежды. Одновременно с турниром рыцарским, конечно, будет происходить турнир другого рода: кто кого перещеголяет нарядами? Жены, сестры, невесты — все они стремятся туда же, на благословенный турнир.

А вот и тронулись с места будущие участники и зрители турнира. С разных концов в сопровождении оруженосцев, слуг и запасов они едут к назначенному месту. Сколько интересных встреч! Сколько оживленных бесед!

Между тем и на месте предстоящего турнира господствует большое оживление. Рабочие приготавливают места. Распорядители проверяют и пересматривают списки приглашенных. Хватит ли всем места в гостиницах, в частных домах провинциального города? Конечно, нет. Народу съехалось куда больше, чем предполагалось. Что же делать, поместятся и в палатках. И действительно, окрестности города запестрели от массы разноцветных шатров. Конечно, это далеко не представляется неудобством для большинства — совсем напротив! Ведь это так оригинально, так весело — пожить в палатке среди поля после житья среди мрачных, холодных замковых стен! Городские мастера — оружейники, кузнецы, кожевники, золотых дел мастера и другие — завалены работой. На лугу, прилегающему к городу, торговые люди устраивали ларьки и устанавливали столы со съестными припасами и напитками. Тут же располагались в своих палатках жонглеры, а также фигляры и шуты всякого рода, бродячий люд средневековья. Между разноцветными палатками снуют оруженосцы. Всюду — флаги, раскрашенные щиты и гербы. Картина пестрая, полная разнообразия и жизни!

Арена, на которой должен будет происходить турнир, представляет обширное продолговатое пространство, длина его на 1/4 больше ширины. По одной стороне этого пространства устроены деревянные места для дам, знатных зрителей и судей. Постройки эти сделаны наскоро, но все же не без затей; так, посредине возвышаются две башни, разделенные на ложи. Все эти места обвешаны коврами и флагами. По этой же стороне устроена эстрада для музыкантов, которые будут приветствовать победителей музыкой. Остальные стороны арены огорожены двумя параллельными деревянными барьерами. Проход между последними назначается для лиц, следящих за порядком, а за внешним барьером собирается народ. Барьеры раскрашены, а местами и позолочены.

Все уже собрались. Завтра — турнир. Весь городок расцвечен флагами. Из открытых окон доносится смех, говор и песни. Где-то танцуют. Пригородное поле представляет необычайно живую картину. Между сотнями разноцветных палаток движутся рыцари, оруженосцы. Сегодня, накануне турнира, произошло несколько поединков, а также состоялось состязание между оруженосцами (так наз. eprouves, vepres du tournoi). Двое наиболее отличившихся будут удостоены рыцарского звания. Их посвящение придаст еще больше блеска целому ряду праздничных дней. Можно представить себе, с каким нетерпением дожидаются они своего посвящения!

А вот и ночь унеслась и уступила место свое ясному и теплому весеннему дню. Лес зеленеет молодой листвой, шумят потоки, в которых отражается яркое солнце, весело поют птицы. Весь городок опустел, опустели шатры, теперь все — под открытым небом. На устроенном заранее алтаре местный священник служит вместе с другими духовными лицами, сюда прибывшими, торжественную мессу. С благословения Божия начинается всякое дело, тем более настоящее. Хотя церковь, по-видимому, бесплодно восставала против турниров и не в силах была уничтожить их совсем, но она много посодействовала изменению их характера*. Прежде они были настоящими кровавыми битвами, теперь представляют только подобие их. Но при всем том турниры не были безопасными играми: здесь получались тяжелые ушибы, здесь участники нередко навсегда расставались с жизнью. С другой стороны, сколько надежд возлагалось на турнир многими из участников его! Как же не испросить благословения Вожня? Как: не помолиться? И молились, молились усердно. Участие в турнире считалось привилегией благородства; поэтому не всякий рыцарь допускался к нему, точно так же, как не всякий атлет допускался в античной Греции к участию в Олимпийских играх, этих турнирах древности. Дама, обиженная каким-либо рыцарем, могла жаловаться на него до начала турнира. Специально избираемые для турнира судьи рассматривали жалобу, и если находили ее основательной, то не допускали рыцаря к участию в турнире, что становилось для него, конечно, большим позором. Если же дамы прощали рыцаря, что обыкновенно и случалось, он возвращал себе утраченное было право. В Германии существовали особые параграфы турнирных правил, по которым не допускались к турнирам рыцари, совершившие что-либо предосудительное против императора или империи, изменившие своим сеньорам и сюзеренам, оскорбившие дам или девиц, уличенные в клятвопреступлении, в ограблении церковного имущества, в убийстве, в нарушении святости брака и отдававшие деньги в рост для наживы незаконных процентов. Там существовал параграф, на основании которого к участию в турнире допускался только тот рыцарь, отец, дед и прадед которого были людьми свободными. Вот почему местность, предназначаемая для турнира, пестрела обыкновенно гербами, свидетельствующими о древности того или другого рыцарского рода. Здесь всегда были под рукой люди, которые могли свободно читать гербы и девизы (надписи на гербах) и давать желающим необходимые объяснения.

Едва окончилась месса, как герольды немедленно приступили к делу. Прежде всего следовало разделить все столпившееся рыцарство на две партии и соблюсти при этом требования справедливости. В данном случае старались, главным образом, чтобы и на той, и на другой стороне было, по возможности, одинаковое количество рыцарей и чтобы какая-либо из сторон не превосходила враждебную количеством особенно сильных и опытных рыцарей. После того те же герольды установили бойцов так, что образовалась целая процессия» каждый ряд которой состоял из 2—3 всадников. По сторонам — жонглеры, без которых не обходилось ни одно торжество, а во главе — герольды и судьи турнира вместе с почетным судьей (chevalier d'honneur), заблаговременно избранным. Интересна роль последнего. Он служил как бы посредником между присутствующими дамами и участвующими в турнире рыцарями. Как только он был избран, к нему подходили рыцари-судьи турнира в сопровождении двух красивейших дам и вручали ему головное дамское украшение, нечто вроде чепца или наколки. Он привязывал последнюю к своему копью и не снимал ее в продолжение всего турнира. Если во время боя дамы замечали, что кто-либо из участников в турнире слишком ослабевал, они поручали почетному судье вступиться за него. Дамский посредник спускал на такого рыцаря оригинальное украшение своего копья, и никто уже не осмеливался тронуть облагодетельствованного рыцаря. Самый чепец назывался поэтому дамской милостью (la Mercy des Dames). И это было действительно милостью в то время, когда и обыкновенные люди не задумывались перед жестоким поступком.

Теперь обе партии заняли свои места. Все участники поклялись перед судьями турнира в том, что не будут прибегать ни к каким непозволенным уловкам, не будут бить рыцаря, не защищенного шлемом, и т. п. Дожидаются только сигнала, чтобы начать борьбу. Вместе со своими рыцарями здесь же находятся и оруженосцы с запасом более легкого вооружения, которое наденут рыцари после окончания борьбы. Что касается оружия, которым будут сражаться, оно уже заранее осмотрено судьями турнира и найдено вполне подходящим для предстоящего дела. Но вот устроитель турнира подал сигнал. «Представьте себе, — говорит один из лучших знатоков рыцарской эпохи, — два кирасирских полка, налетающие друг на друга: ужасное столкновение! Каждый барон отыскивает того противника, которого он вызвал на борьбу, но, не находя его, нападает на других. Все мудрые исчисления нарушены, всякая симметрия становится невозможной, торжествует беспорядок... Друг другу угрожают, сталкиваются, друг друга опрокидывают. Но горе тому, кто сбит со своего коня, все другие кони пройдут по нему... Но самым большим наказанием для участников турнира следует считать пыль: она влетает в их ноздри, в их глаза; иные и умирают от нее, тщетно пытаясь дышать... Наши рыцари не бились бы с большим увлечением против язычников, и я думаю, что они кусались бы, если бы могли это делать». Рыцари в полном вооружении, головы их покрыты шлемами, в их руках длинные копья, но без острия на конце. Во весь карьер несутся они на конях друг против друга с копьями наперевес. У каждого — одна и та же цель: ударом копья сшибить своего противника с седла. Но это нужно сделать очень ловко, не задевая ни самого седла, ни ноги противника; не исполнивший этого требования лишается награды. Нередко копья ломаются вдребезги. При удачном ударе противника побежденный рыцарь падает со своего седла навзничь в полном вооружении. Бывали случаи, когда подобные падения причиняли моментальную смерть. Оруженосцы работают без устали. Герольды и судьи следят за борьбою; судьям уже заранее известны имена участников. В случае удачного удара его виновник поощряется к подвигам громкими одобрительными возгласами зрителей. Опытные рыцари, обыкновенно, не слишком увлекаются в начале, чтобы не ослабнуть преждевременно. Впрочем, участникам турнира дозволяется на короткий срок отходить в сторону для отдыха. Воспользовавшийся этим дозволением рыцарь снимает на время свои шлем и дышит, если не вполне, но все же более чистым воздухом.

Наш турнир еще не закончился сегодняшним днем; надо полагать, он растянется на несколько дней. Уже наступил вечер. Затрубили сигнальные трубы, и герольды стали очищать арену, сразу наполнившуюся толпами народа. Обломки оружия, куски материи, частицы золота и серебра, свалившиеся с богатых рыцарских одеяний, делались предметами спора и драки между простолюдинами. Участники, счастливо отделавшиеся сегодня, спешат весело в свои жилища; там они немедленно примут ванну и подкрепят свои силы. Зрители шумно направляются в город, в шатры, расположенные на поле, и в ближайшие деревни. Иных рыцарей несут домой на носилках. Если и не было сегодня нанесено кровавых ран, все же немало было сделано серьезных повреждений. Многие немедленно поступают в распоряжение врача, так как у них оказались серьезные переломы костей. Мы не станем следить за возобновлением и продолжением нашего турнира: такое описание было бы в высшей степени однообразным. Наш барон попал в число победителей, и судьи присудили ему в награду великолепный щит. Имя его провозгласили во всеуслышание и разнесут еще во все возможные концы. На общее пиршество, закончившее турнирные празднества, его вели вместе с другими победителями старые почтенные рыцари.

Первая награда обыкновенно присуждалась тому, кто выбил из седла большее число рыцарей, кто изломал большее число копий, сам крепко усидев на седле. В случае спорного вопроса к решению привлекали дам. Что касается наград, они бывали различны; бывали и незначительные по цене, бывали и ценные. Давали охотничьих птиц, щиты и тому подобные предметы. В ХШв. ландграф Тюрингский Герман устроил турнир в Нордгаузене. У места турнира был разбит сад, посередине которого поставлено дерево с золотыми и серебряными листьями. Всякий разбивший копье нападавшего, но удержавшийся в седле, получал серебряный, а выбивший противника из седла — золотой листок.

Что же еще прибавить о сегодняшнем турнире? Много было поломано копий, немало было разбито и надежд. Многие из небогатых рыцарей так поистратились на наряды женам и на свое вооружение, что долго не забудут о турнире, порасстроившем их домашние финансы.

Судебный поединок (le duel judiciaire, gerichtli-cher Zweikampf) принадлежит к разряду таких явлений средневековой жизни, знакомство с которыми приоткрывает завесу, скрывающую миросозерцание обитателей средневековых замков и вообще средневекового человека. Случай, так или иначе решающий исход борьбы, случай, зависевший большей частью от каких-либо заранее сложившихся причин, представлялся в глазах средневекового человека проявлением божественной правды. Торжествует одна сторона, побеждается другая. Мы объясняем себе это или не осознанным заранее неравенством сил, материальных и духовных, с несомненным перевесом на стороне победившей, или просто какой-либо случайностью, независимой от той и другой стороны, порешившей дело так, а не иначе. Средневековый человек видел в этом проявление какой-то посторонней силы, будет ли то сила добрая или злая. При таком взгляде он должен был сделаться, конечно, рабом предрассудков, суеверия, нередко приносивших ближним его величайшие несчастья. Вера в волшебство, обвинения в сношениях с нечистой силой, сожжение за колдовство, — все это результаты того взгляда, о котором мы только что говорили. Господству того же взгляда обязаны были своим существованием судебные поединки. В тех случаях, когда обвинитель был не-в состоянии очевидными фактами доказать правоту своего обвинения, а обвиняемый — свою невинность, прибегали к так называемому Божьелгу суду. Чтобы узнать волю Божию, Божественное решение, употребляли различные средства, одинаково непозволительные и запрещавшиеся церковью: испытывали обвиняемого холодной водой, кипятком, раскаленным железом, огнем. Все эти виды испытания заключались в следующем. Обвиняемого кидали в заранее освященные (несмотря на папские запрещения) пруд или реку, причем, если он ке погружался, а сразу же плыл, объявляли его виновным. Заставляли обвиняемого опускать руку по локоть в котел с кипящей водой. Обвиняемый, чтобы доказать свою невинность, брал в руки кусок раскаленного железа на известный срок или проходил босыми ногами по 9—12 раскаленным сошникам или вообще железным пластинкам. Отсутствие ожогов или их незначительность свидетельствовали о правоте обвиняемого. Наконец, испытание огнем заключалось в том, что обвиняемый, желающий доказать свою невинность, должен был невредимо пройти сквозь пылающий огонь, причем в таких случаях на него надевалась иногда рубаха, пропитанная воском. Вот именно к такого же рода испытаниям, называвшимся ордалиялш (ordalies, ordal), принадлежат и судебные поединки. Познакомимся поближе с этим явлением.

Обе стороны, обвинитель и обвиняемый, являлись к графу или к своему сеньору. Здесь обвинитель громким голосом высказывал свое обвинение или жалобу и бросал при этом на землю перчатку или нарукавник в знак того, что он вызывает обвиняемого на бой, который должен будет подтвердить справедливость обвинения или жалобы. Обвиняемый должен был поднять брошенную вещь и обменять ее на свою в знак того, что принял сделанный ему вызов. После этого их отводили в темницу, находящуюся в замке сеньора, где они жили до дня, назначенного для поединка. Они, конечно, могли быть выпущены на свободу, но под условием выставить поручителей.

Между тем приготовлялось место, где должен был произойти поединок. Огораживали часть поля. Устраивались места для судей поединка и знатных зрителей. На концах отведенного под поединок места устраивались еще два круга для обоих действующих лиц.

Когда наступал назначенный день, с самого раннего утра (поединок происходил обыкновенно очень рано, часов в шесть утра) масса народа окружала место поединка. Чтобы устранить возможность вмешательства со стороны публики и каких-либо столкновений между приверженцами той или другой стороны, заблаговременно выставлялся сильный караул. Оба противника являлись в полном вооружении. Перед крестом и Евангелием, а иногда и над мощами, они клялись в правоте своего дела, а также в том, что не прибегнут к колдовству. Герольд выкрикивал на четыре стороны обращение к зрителям, призывающее к сохранению тишины; ни крик, ни жест не должны были помешать бьющимся; все должны были воздержаться от какого бы то ни было вмешательства в дело. В противном случае виновного в нарушении этого правила постигнет серьезное наказание: рыцарь может лишиться руки или ноги, а простолюдин головы. Когда все приготовления были окончены, обвинителю и обвиняемому отмеривали одинаковое пространство или, как тогда выражались, «одинаковое количество поля, ветра и солнца». Сколоченный из досок забор, ограждавший поле, накрепко запирался. После этого главный распорядитель подавал знак к началу боя, произнося громко установленные на этот случай слова (laissez — les aller).

Бой начался. Оба противника, крепко держа под рукою копья и направляя их друг против друга, несутся сперва галопом, а затем в карьер. Копья расщепляются о щиты. Кони вздымаются на дыбы. Враги сталкиваются таким образом уже в четвертый раз. Но вот с одним из них случилась неудача: лопнула подяруга, седло съехало с места, он слетел на землю. Обыкновенно в судебных поединках при таких обстоятельствах не церемонятся, а напротив, пользуются своим преимуществом и неудачей врага. Но сегодня противник упавшего поступил истинно по-рыцарски: дал время своему врагу оправиться и сам покинул седло. Тогда они взялись за мечи, чтобы продолжать борьбу без лошадей. Сначала они фехтуют, но в скором времени, забросив щиты на спину, схватывают мечи обеими руками и наносят друг другу беспощадные удары. Долго они бьются. Отдыхают немного и снова принимаются за борьбу. Дело подвигается вперед. Один из них несомненно уступает, он обессилел и падает на землю. Другой, чтобы не дать ему возможности снова подняться на ноги, кидается к нему, срывает с него шлем, заносит над ним кинжал и предлагает ему на выбор: или, отказавшись от своего обвинения, объявить себя клеветником, или сейчас умереть. В это время к ним подходят несколько человек из стражи, чтобы быть свидетелями их разговора. Любя жизнь, предпочитая позор смерти, побежденный сдается. Его вытаскивают с места боя за ноги, его шлем разламывают на части, остальное оружие и конь остаются в пользу распорядителей и судей.

Кроме личной борьбы, на судебных поединках допускалось еще выставлять за себя бойца. Победа или поражение последнего считались равносильными победе или поражению лица, представителем которого является боец. Таким правом пользовались женщины, духовные лица, больные люди, наконец, лица, имевшие менее 21-го года и более 60-ти лет от роду. В рьщарских романах довольно часто изображается оклеветанная девушка, которая посылает гонцов к какому-либо рыцарю с просьбой прийти в известный день и час на известное место, чтобы с оружием в руках защитить ее поруганную честь. Рыцарь обыкновенно спешит, не щадя своего коня, но все же не поспевает к назначенному часу. Общее волнение: кто рад, кто печалится. Враг уже торжествует победу, но вот внезапно

 появляется на арене желанный рыцарь, и все оканчивается, разумеется, вполне благополучно.

Иллюстрацией к сказанному может служить поэтическое и поучительное сказание о рыцаре Лоэнгрине. Вот в чем заключается его содержание.

Молодая и прекрасная Эльза, осиротевшая дочь герцога Брабантского и Лимбургского, подверглась преследованиям со стороны Фридриха фон Тельрамунда, одного из вассалов ее покойного отца. Он преследует ее под тем ложным предлогом, что она обещала ему выйти за него замуж, и хочет во что бы то ни стало принудить ее к ненавистному ей браку. Напрасно отвергает она свое мнимое обещание, Фридрих фон Тельрамунд стоит на своем. Необходимо прибегнуть к судебному поединку, но ни один боец не отваживается биться за Эльзу: так боятся все ее могущественного преследователя. Эльзе остается ждать чуда, и она обращается с горячей молитвой к Богу. Распростершись пред алтарем своей замковой капеллы, она заливается слезами и звонит в золотой колокольчик. Чем дальше несется его звон, тем сильнее он становится. Наконец он проникает за облака, в тот таинственный, волшебный замок, где пребывают избранные рыцари, где живут они среди чудес, совершающихся вокруг святого Грааля, того сосуда, который был в руках Спасителя во время Тайной вечери, в который стекала с креста Его Божественная Кровь. Там услышана горячая молитва несчастной Эльзы: там нашелся для нее защитник; зовут его Лоэнгрином.

Спустя несколько дней к Антверпену подплыл белый лебедь. Он привез за собою ладью, а из этой ладьи вышел чудесный рыцарь. Он сразился за Эльзу с могучим и вероломным Тельрамундом и убил его на поединке. Эльза была спасена: правда была на ее стороне. Благодарная Лоэнгрину, она сделала то, что нередко делали девушки средневековой поэзии, — предложила Лоэнгрину свою руку. Лоэнгрин женился на ней с тем условием, чтобы она никогда не ставила ему вопроса о его происхождении, так как в противном случае она рискует потерять его навсегда. Прошли года счастливой во всех отношениях брачной жизни. Самой Эльзе и в голову не приходило нарушать поставленное Лоэнгрином условие. Но враги Эльзы, желая разрушить ее счастье, стали распускать слухи о темном происхождении ее мужа. Не веря этим злым слухам, Эльза тем не менее не смогла сдержать себя и предложила Лоэнгрину после долгих и тяжелых колебаний роковой вопрос. Лоэнгрин исполнил ее желание, объяснил ей тайну своего происхождения, но, обеспечив владениями своих сыновей, навсегда покинул прекрасную и дорогую для него Эльзу. Святой Грааль непреодолимой силой влек его к себе. Тот же лебедь приплыл за ним, и та же ладья увезла его в ту чудную страну, в тот таинственный, волшебный замок, который он покинул когда-то для спасения Эльзы, преследуемой Тельрамундом.

Очень часто к судебным поединкам прибегали в делах особенно большой важности, в тех случаях, например, когда за преступление, в котором обвинялось данное лицо, грозила смертная казнь. В таких случаях немедленно же по окончании поединка производилась жестокая расправа. Побитого, а следовательно, по тогдашней логике, преступника, вытащив указанным выше способом с места боя, сейчас же предавали смертной казни. Бывали случаи, когда казнили бойца, проигравшего чужое дело, а вместе с ним и обвиняемого, и державшего его сторону свидетеля, если таковой был. Если в числе двух последних лиц была женщина, она безжалостно сжигалась на костре. Сожжение, к которому так часто тогда прибегали, производилось следующим образом. На месте, назначенном для совершения казни, врывали в землю столб. Кругом этого столба накладывали ряды дров, перемешанные со слоями соломы, до тех пор, пока все это не достигало известной вышины (почти человеческого роста). При этом оставлялось свободное пространство вокруг столба и довольно узкий проход к последнему. С обвиненного снимали платье и надевали на него длинную напитанную серой рубаху. Затем его подводили к столбу и привязывали к нему веревками и цепями. Проходное отверстие закидывали дровами и соломой и сразу с нескольких сторон зажигали костер.

Судебные поединки были распространены не только среди рыцарей, но и среди городского населения. Горожане бились в красных рубахах, красных же панталонах и чулках, но без башмаков. Их стриженые головы оставались непокрытыми. Оружием служили большие щиты и жгуты из воловьих жил с шишками наверху и костяными наконечниками внизу. Рыцарь, вызвавший на поединок простолюдина, бился оружием простолюдина; если же простолюдин вызывал рыцаря, последний сражался на коне, в рыцарских доспехах