АРОН СИМАНОВИЧ

Распутин и евреи

Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Русская история и культура

   Для начала несколько слов обо мне самом.

   Более чем десять лет я занимал  в  Петербурге  положение,  которое  нужно

признать исключительным. Впервые в  истории  России  простой  провинциальный

еврей сумел не  только  попасть  к  царскому  двору,  но  и  влиять  на  ход

государственных дел.

   Тогдашние правящие круги, несмотря на их антисемитизм, не были  для  меня

препятствием. Невзирая на то, что я был евреем, а моя деятельность сводилась

к попыткам оказать помощь и добиться облегчения моим единоверцам, эти  круги

все же искали у меня совета и поддержки.

   Мои успехи в Петербурге обычно приписывались моей дружбе с Распутиным,  и

принято думать, что Распутин ввел меня  ко  двору.  Это  неверно.  Дружба  с

Распутиным, конечно, была для меня очень ценна, но следует признать, что мои

отношения с  петербургским  великосветским  обществом  установились  еще  до

появления Распутина  в  столице.  Каким  путем  это  случилось,  я  расскажу

позднее.

   По профессии я ювелир и имел собственное дело в Киеве, но в 1902  году  я

решил перебраться в Петербург.

   Жизнь в провинции меня не устраивала. Как все прочие евреи, я подвергался

там всякого рода издевательствам и унижениям.  Благодаря  этому  я  приобрел

большую  "опытность"  в  обхождении  с  полицией  и  чиновничеством.  Уже  в

провинции я завязал много знакомств в этих кругах и приобрел известный навык

в обращении с чиновничеством и подкупе их. Это имело громадное значение  для

моей будущей деятельности.

   В Петербурге мне приходилось неоднократно встречаться с людьми, которым я

оказал в провинции немалые услуги и которые мне  были  благодарны  и  всегда

готовы взаимно услужить. Некоторым из этих людей я  обязан  своей  жизнью  и

жизнью моих детей. Это было в 1905 году, когда в Киеве был учинен  еврейский

погром.

   После  моего  отъезда  в  Петербург  моя  семья  осталась  в  Киеве,  где

продолжало существовать мое  дело.  При  первых  известиях  о  надвигающейся

опасности я поспешил в Киев и стал очевидцем разгрома  моих  магазинов.  Мой

управляющий и многие из моих родных были убиты. Моя  жизнь,  а  также  жизнь

моей семьи были в большой опасности, но руководитель погрома генерал  Маврин

и киевский полицмейстер Цихоцкий укрыли нас и дали мне с семьей  возможность

выехать в Берлин. При отъезде мне с семьей пришлось видеть у синагоги  трупы

убитых  во  время  богослужения  евреев.  Эта  картина  произвела  на   меня

неизгладимое впечатление, и еще в Берлине я долгое время не мог ее забыть.

   Я решил всеми силами бороться  за  мою  жизнь,  жизнь  моей  семьи,  моих

родственников и за наше равноправие.

   Когда я вернулся  в  Петербург  и  там  сошелся  с  Распутиным,  я  решил

действовать при его помощи, но на свою личную ответственность и  без  помощи

моих единоверцев. Перед общественностью я только теперь выступаю с отчетом и

еще раз заявляю, что всю ответственность принимаю на себя и готов  к  резким

нападкам и обвинениям.

   Моя  жена  происходила   из   весьма   многочисленной   еврейской   семьи

подрядчиков, и несколько  ее  родственников  жили  при  содействии  Витте  в

Петербурге, как ремесленники. Они помогли  моему  переезду  в  Петербург,  а

также завязать первые деловые связи. Эти люди были солидными  ремесленниками

и купцами, которые получала иногда подряды и заказы даже от царского  двора.

Они  вели  очень  скромный  образ  жизни  и  были   далеки   от   столичного

великосветского общества.

   Я же был человеком совершенно другой  складки:  посещал  часто  и  охотно

клубы,  варьете  и  скачки,  где  я  встречал  людей  самого  разнообразного

общественного положения.

   Известно, что страсть к азарту не только очень легко сближает людей, но и

заставляет быстро  забывать  национальную  и  общественную  рознь.  Жажда  к

увеселениям  делает  людей,  поддавшихся   влиянию   этой   страсти,   менее

разборчивыми при выборе своих знакомств и  менее  щепетильными  к  образу  и

способу изыскания средств для удовлетворения этой страсти. В  этой  среде  я

скоро стал своим человеком и сумел использовать  завязанные  знакомства  для

расширения моих деловых начинаний.

   Благодаря  моему  таланту  быстро  заводить  знакомства  и,  несмотря  на

социальную разницу, дружиться, мне удалось в первую очередь поближе  сойтись

с людьми из придворной службы и заинтересовать их в моих делах.

   Таким образом, я все более и более проникал ко двору и знакомился  с  его

обыденной жизнью. Я старался быть всячески полезным моим новым знакомым. Мое

знание жизни  и  коммерческий  опыт  принесли  много  выгод  людям,  которые

занимали высокое общественное  положение,  но  были  в  хозяйственно-бытовых

вопросах, как то: покупке или продаже  каких-либо  ценностей  или  получении

кредитов, совершенно  беспомощны.  Необходимо  заметить,  что  петербургское

великосветское  общество  отличалось  особенным  незнанием  деловой  стороны

жизни.

   Исключительное значение имело  для  меня  знакомство  с  обоими  братьями

князьями Витгенштейн, служившими в личном конвое императора Николая П.

   При их содействии я познакомился с  очень  влиятельной  придворной  дамой

императрицы  Александры,  княгиней   Орбелиани,   с   кавказскими   князьями

Уча-Дадиани и Алек-Амилахвари и  мало-помалу  со  всем  офицерским  составом

царского конвоя. Позднее я завязал знакомство со  всеми  придворными  дамами

императрицы, известной  Анной  Вырубовой,  Никитиной,  госпожой  фон  Ден  и

княгиней Астаман-Голициной. Я получил доступ к царскому дворцу  и,  наконец,

был знаком почти со всем придворным штатом. Очень большую ценность имело для

меня  знакомство  с  придворным  метрдотелем   французом   Пуансе,   который

пользовался громадным влиянием среди придворных служащих.

   Совместно с Пуансе я учредил шахматный клуб,  который,  в  сущности,  был

карточным  клубом.  Находившиеся  в   постоянной   денежной   нужде   князья

Витгенштейн  были  также  сделаны   участниками   клуба.   Таким   путем   я

непосредственно заинтересовал многих влиятельных лиц из придворных кругов  и

свиты царя в некоторых из моих предприятий.

   Судьба обоих  братьев  Витгенштейн,  родственников  Гогенцоллернов  очень

трагична. Один из них был убит на  дуэли  из-за  одной  кокотки,  а  другой,

женатый на известной красавице, цыганке Лизе Массальской, подавился  куриной

косточкой. Оба были очень дружны  с  царем  и  часто  участвовали  с  ним  в

попойках.

   После  их  смерти  я  принял  компаньоном  в  мой  шахматный  клуб  князя

Уча-Дадиани, который находился в особенно хороших отношениях со  двором.  Он

был другом дома княгини Софии Тархановой. Одна дочь княгини вышла  замуж  за

князя Геловани. По желанию Геловани он  мною  был  проведен  в  председатели

моего игорного клуба.

   Первое мое знакомство  с  придворными  дамами  произошло  в  доме  бывшей

любовницы  Николая  II,  княгини  Орбелиани.  В  это  время  она  была   уже

парализована. Невзирая на ее бывшие  отношения  с  царем,  она  пользовалась

благоволением царицы, которая  часто  брала  эту  несчастную  парализованную

женщину в свой экипаж на прогулки.

   Императрица вообще редко показывала свою ревность,  хотя  поводов  к  ней

было немало. В  доме  княгини  Орбелиани  я  впервые  выступал  как  ювелир,

продавец и специалист "по бриллиантам".  Скоро  я  им  стал  необходим.  Мне

удалось завоевать благожелание и доверие многих высокопоставленных лиц, и  я

сделался посвященным во многие тайны придворной жизни. Я  начал  чувствовать

прочную почву под своими ногами. Моя самоуверенность  росла,  в  особенности

когда я видел, как многим лицам  импонировали  мои  отношения  к  придворным

кругам. Мои просьбы и  пожелания  стали  удовлетворяться  в  соответствующих

правительственных местах. Нашлось уже много людей, которые хотели  быть  мне

полезными и услужливыми. Со своей стороны я  также  старался  быть  приятным

этим лицам.

   Через княгиню Орбелиани я был представлен царице. Она как-то вызвала меня

во дворец, чтобы посоветоваться со мной о каких-то драгоценностях. Для  меня

это было очень важно. Царица приняла меня в доме княгини Орбелиани,  и  наша

встреча была очень непринужденной. Я получал  от  нее  неоднократно  заказы,

которые я исполнял  быстро  и  добросовестно.  Императрица  оставалась  мною

довольна и стала мне доверять. Мне  была  известна  ее  бережливость,  и  на

продаваемые драгоценности я назначал очень низкие цены. Купивши что-нибудь у

меня, она потом справлялась у придворного ювелира Фаберже о цене, и если  он

удивлялся дешевизне, государыня была очень довольна. Для меня, конечно, было

самое важное - благожелание царицы. Часто покупала она драгоценности также в

рассрочку.  Я  шел  всегда  ей  навстречу  и  этим  доставлял  ей  особенное

удовольствие. Лица ее окружения также стремились при покупках драгоценностей

к уступкам с моей стороны. Я охотно уступал им, чтобы завоевать расположение

этих лиц ко мне. Потом уже эти же лица старались сослужить мне.