|
Не в коем государстве добры и честны дворянин вновь
пожалован поместицом малым.
И то ево поместье меж рек и моря, подле гор и поля,
меж дубров и садов и рощей избраных, езерь сладководных, рек многорыбных,
земель доброплодных. Там по полям пажити видети скотопитательных пшениц и
жит различных; изобилны по лугам травы зеленящия, и разноцветущи, цветов сличных
прекрасных и благовонных несказанно. По лесам древес — кедров, кипарисов,
виноградов, яблонь и груш и вишень и всякого плодного масличья — зело
много; и толико премного и плодовито, что яко само древесие человеческому
нраву самохотне служит, преклоняя свои вершины и розвевая свои ветви, пресладкия
свои плоды объявляя.
В садех же и дубровах птиц преисполнено и украшено
— пернатых и краснопеснивых сиринов и попугаев, и струфокамилов , и иных
птах, служащих на снедь человеческому роду. На голос кличещему человеку
прилетают, на двор и в домы, и в окны и в двери приходят. И кому какая
птица годна, тот ту себе, избрав, взмет, а остаточных прочь отгоняет.
А по мори пристанищ корабелных и портов утешных и утишах
добрых без числа много там. Насадов и кораблей, шкун, каторг, бус и лодей,
стругов и лоток, паюсков, кояков и карбусов неисчетныи тьме тысящи, со
всякими драгоценными заморскими товары безпрестанно приходят: з бархоты и отласы,
со златоглавы и оксамиты , и с олтабасы , и с коберцами , и с камками. И
отходят и торгуют без пошлин.
А по краям и берегам морским драгоценных камней — акинфов,
алмазов, яхонтов, изумрудов драгоценных, бисеру и жемчугу — добре много. А
по дну морскому песков руд златых и сребреных, и медных и оловяных, мосяровых
и железных, и всяких кружцов несказанно много.
А по рекам там рыбы — белугов, осетров и семги, и
белых рыбиц и севрюг, стерледи, селди, лещи и щуки, окуни и караси, и иных
рыб — много. И толико достаточно, яко сами под дворы великими стадами
подходят, и тамошние господари, из домов не исходя, но из дверей и из окон
и руками, и удами, и снастями, и баграми ловят.
А по домам коней стоялых — аргамаков, бахматов,
иноходцев, — кур и овец, и лисиц и куниц, буйволов и еленей, лосей и
соболей и бобров, зайцев и песцов, и иных, одевающих плоть человеческую во
время ветров, — безчисленно много.
А за таким великим приходом той земли не бывает
снегов, не знают дождя, грозы не видеть, и что зима — отнюдь не слыхать. И
таких зверей и шубы людем непотребны.
Да там же есть едина горка не добре велика, а около
ея будеть 90 миль полских. А около тоя горки испоставлено преукрашенных
столов множество, со скатертми и с убрусами и с ручниками, и на них ключи имисы
златыя и сребреныя, хрустальныя и стеклянныя, и различных яств с мясными и
с рыбными, с поеными и скоромными, ставцы , и сковороды, и сквородки, лошки
и плошки. А на них колобы и колачи, пироги и блины, мясныя части и кисель, рыбныя
звены и ухи, гуси жареныяи журавли, лебеди и чапли и индейския куры, и курята
и утята, кокоши и чирята, кулики и тетеревы, воробьи и цыплята, хлебы ситныя
и пирошки, и сосуды с разными напитками. Стоят велики чаны меду, сороковыя
бочки вина, стоновыя делвы ренскова и рамонеи, балсамов и тентинов, и
иных заморских драгоценных питий множество много. И браги, и бузы, и квасу
столь множество, что и глядеть не хочется.
А кто-либо охотник и пьян напьется, ино ему спать
довольно нихто не помешает: там усланы постели многия, перины мяхкия пуховыя,
изголовья, подушки и одеяла. А похмельным людям также готово похмельных ядей
соленых, капусты великия чаны, огурцов и рыжиков, и грушей, и редки, и
чесноку, луку и всякия похмелныя яствы.
Да там же есть озеро не добре велико, исполненно
вина двойнова. И кто хочет, испивай, не бойся, хотя вдруг по две чаши. Да
тут же близко пруд меду. И тут всяк пришед — хотя ковшем или ставцом, припадкою
или горьстью, — бог в помощь, напивайся. Да близко ж тово целое болото
пива. И ту всяк пришед пей да и на голову леи, коня своего мои да и сам
купайся, и нихто не оговорит, ни слова молвит. Там бо того много, а все
самородно. Всяк там пей и ежь в свою волю, и спи доволно, и прохлаждайся
любовно.
А около гор и по полям, по путем и по дорогам,
перцу валяется что сорю , а корицы, инбирю — что дубова коренья. А онис и
гвоздика, шаврань и кардамон, и изюмныя и винные ягоды, и виноград на все
стороны лопатами мечут, дороги прочищают, чтобы ходить куды глаже. А нихто тово
не подбирает, потому что всего там много.
А жены там ни прядут, ни ткут, ни платья моют, ни
кроят, ни шьют, и потому что всякова платья готоваго много: сорочек и порт
мужеских и женских шесты повешены полны, а верхнева платья цветцова коробьи
и сундуки накладены до кровель, а перстней златых и сребреных, зарукавей ,
цепочек и монистов без ларцев валяется много — любое выбирай да надевай, а нихто
не оговорит, не попретит ни в чем.
А кроме там радостей и веселья, песень, танцованья
и всяких игр, плясанья, никакия печали не бывает. Тамошняя музыка за сто
миль слышать. Аще кому про тамошней покой и веселье сказывать начнешь, никако
ничто тому веры не пойме, покамест сам увидит и услышит.
И кто изволит до таких тамошних утех и прохладов,
радостей и веселья ехать, и повез бы с собою чаны с чанички и с чянцы,
бочки и бочерочки, ковши и ковшички, братины и братиночки, блюда и блюдички,
торелки и торелочки, ложки и ложечки, рюмки и рюмочки, чашки, ножики, ножи
и вилочки, ослопы и дубины, палки, жерди и колы, дреколие, роженье ,
оглобли и каменья, броски и уломки , сабли и мечи и хорзы, луки, сайдаки и
стрелы, бердыщи, пищали и пистолеты, самопалы, винтовки и метлы, — было бы
чем от мух пообмахнутися.
А прямая дорога до тово веселья от Кракова до Аршавы
и на Мозовшу, а оттуда на Ригу и Ливлянд , оттуда на Киев и на Подолеск,
оттуда на Стеколню и на Корелу, оттуда на Юрьев и ко Брести, оттуда к Быхову
и в Чернигов, в Переяславль и в Черкаской, в Чигирин и Кафимской. А кого
перевезут Дунай, тот домой не думай.
А там берут пошлины неболшия: за мыты , за мосты и
за перевозы — з дуги по лошади, с шапки по человеку и со всево обозу по
людям.
А там хто побывает, и тот таких роскошей век свой
не забывает.
|
