Гранатовый браслет

В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили

отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного

моря. То по целым суткам тяжело лежал над землею и морем густой туман, и

тогда огромная сирена на маяке ревела днем и ночью, точно бешеный бык. То

с утра до утра шел не переставая мелкий, как водяная пыль, дождик,

превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в

которой увязали надолго возы и экипажи. То задувал с северо-запада, со

стороны степи свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались,

пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю, гремели по ночам железные

кровли дач, казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах,

вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах.

Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в море, а два и совсем не

вернулись: только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков в разных

местах берега.

Обитатели пригородного морского курорта - большей частью греки и евреи,

- жизнелюбивые и мнительные, как все южане, - поспешно перебирались в

город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные

всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями,

умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть

сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким

изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху

воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в

руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые то и дело

останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло

ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи. Еще печальнее было

видеть оставленные дачи с их внезапным простором, пустотой и оголенностью,

с изуродованными клумбами, разбитыми стеклами, брошенными собаками и

всяческим дачным сором из окурков, бумажек, черепков, коробочек и

аптекарских пузырьков.

Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась.

Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и теплые,

каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой

щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья

бесшумно и покорно роняли желтые листья.

Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не могла

покинуть дачи, потому что в их городском доме еще не покончили с ремонтом.

И теперь она очень радовалась наступившим прелестным дням, тишине,

уединению, чистому воздуху, щебетанью на телеграфных проволоках ласточек,

стаившихся к отлету, и ласковому соленому ветерку, слабо тянувшему о моря.