Семантическая загадка событий 1216 года В. Н. Варнаев

  

Вся Библиотека >>>

Русская культура >>>

Новгородика

Новгород и Новгородская земля

 


 

загадка событий 1216 года


История и археология

 

15/01

 

Семантическая загадка событий 1216 года

 

 

В. Н. Варнаев

 

Перед исследователями военной истории сейчас встает, в качестве одной из основных, проблема не фиксации того или иного события, а проблема понимания, проблема семантики этих событий или конкретных действий каких-либо участников данного эпизода истории. Средневековый автор вкладывал в текст несколько уровней семантики: семантика цели написания данного текста, семантика структуры текста, семантика поведения героев и антигероев, семантика итогов действий участников события и т.д.

Повесть о Липицкой битве имеет две редакции: Пространную и Краткую. Наиболее близко к своему первоначальному виду Повесть сохранилась в Новгородской IV летописи.

Повесть имеет сильно выраженные смоленские корни и поэтому особое внимание уделяется князю Мстиславу и смолянам. Но в ней раскрывается новгородский конфликт и новгородцам уделено очень много внимания.

Общая фабула Повести достаточно ясна, но автор постоянно подчеркивает экстраординарность событий: «о, горе бяше: по Торгу тру-пие, по улицам трупие, по полю трупие, не можаху жи изедати человек... и тако, по грахом нашим, разидеся впасть наша и град нашь»; «Оле страшно чюдо и дивное, братье! поидоша сынове на отци, а отци на дети, брат на брата, рабы на господу, а оспода на рабы» и т.д.

Читателю становится ясно, что из-за действий Ярослава Всеволодовича мир может радикально измениться (и уже меняется!). Мстислав говорит: «Да не будет Новый Торг Новгородом, ни Новгород Торжком». Но эти слова выдают опасение, что даже это может случиться. И постоянно декларируется особая сакральность событий, проявление высших сил:

-          речь новгородцев: Ты, Ярославе, с силою, а мы с крестом;

-          речь Мстислава: Горе нам горе нам не поможеть, ни горе нас победить; позряще на креста и на правду, пойдем к ним;

-          слова о победителях: Вси сохранены быша силою честного креста и правдою;

-          речь Ярослава к победителям: По правде мя крест убил и т.д.

Но явного вмешательства высших сил, как, например, в Невской битве, не фиксируется. Единственное, что можно отметить, - особая роль отводится понятиям «правды» и «креста».

Вся последовательность и логика событий ясны и обычны, кроме одного факта: перед самой битвой новгородцы снимают порты. «Порты», в данном случае надо скорее понимать как всю одежду, а не ее часть - штаны (См. Фасмер, Срезневский). То есть новгородцы пошли в бой босыми и голыми. И в данном случае, чтобы понять семантику этого действия, прежде всего необходимо понять взаимосвязь и взаимодействие одежды и тела человека. Здесь нам на помощь приходит этнология. Я. В. Чеснов так характеризует роль одежды. У человека существует два тела: внутреннее и внешнее. Одежда относится ко второму. Она выполняет не только роль хранилища жизни, интимно сокрытой во внутреннеем теле, она увеличивает ресурсы этой жизни, указывая на общие ее моменты с вечным мирозданием. С каких бы сторон мы не подходили к проблеме одежды (с точки зрения ее утилитарных или общественных функций, рассматриваем ли ее генезис или локальные комплексы), - везде остается незыблемой витальная роль одежды. Эта роль не сводится просто к «защите», она выше и сложнее, поскольку каждый элемент одежды «защищает» не только какой-то орган человеческого тела, но всю жизнь, наполняющую это тело. Витальность Я. В. Чесноков понимает как организованность человеческой личности и ее ближайшей среды - пищи, жилища и одежды. Изучение быта разных народов показывает, что люди стыдятся не тела, а отсутствия одежды. Одежда предназначена доставлять цельность телу, восполняя его витальность. Внутреннее тело не может быть сокрытым. Демонстрируя себя, оно теряет свою ценность и витальность. В ситуации Липицкой битвы пища и жилье как соучастники системы отсутствуют, а одежды новгородца лишают себя сознательно, т.е. сознательно лишают себя витальности.

Также надо отметить и особую роль обуви в жизни человека. Люди часто фиксировали свое состояние и свое присутствие в мире через обувь, т.е. через ту вещь, которая оставляет следы. Особое понимание обуви люди использовали от гаданий до влияния на хозяйственную деятельность (в виде особых обрядов). Надо отметить, что смоляне (точнее, часть смолян) также снимают обувь, но, в отличие от новгородцев, одежду оставляют. Получается очень смягченный вариант действий новгородцев: присутствие в мире четко не зафиксировано, но защита витальности обеспечена. Можно предположить и отсутствие доспехов у новгородцев — в тексте нет не единого упоминания о них.

И здесь'возникает вопрос: почему же новгородцы пошли на поступок явно самоубийственный (как с точки зрения человека нашего времени, так и человека средневековья)? Ответ можно найти проанализировав отношения Ярослава и Новгорода. Ярослав нарушил все мыслимые и немыслимые законы обычной жизни (или спровоцировал их нарушение, что в данном случае одно и тоже). Вспомним - «брат на брата» и т.д.

Новгородцы пошли на него военной силой, побеждали, проходили по его землям. Именно он, а не, например, Юрий, воспринимался как главный враг. Ведь даже, несмотря на акцент в тексте с восстановлением прав Константина на Владимирский стол, боевые действия не прекращаются. Финал противостояния был не во Владимире, а в Переяславле. И в центре внимания этого противостояния были ответные крайние меры новгородцев.

Характерна речь Мстислава перед боем: «... а забудем, братье, домов и жен и детей; а коли любо умирате, да кто хощеть пешь, или кто на конех. Новгородцы же глаголаша: И мы не хощем измрети на конех, но яко же отци наши билися на Колакьши, пеши».

Новгородцы шли умирать или восстановить правду, т.е. естественный порядок мира. И то, что воинов у союзников было меньше, чем у Юрия и Ярослава, не играло никакой роли. Мстислав говорил на вече: «Айв мнозе Бог и в мале Бог и правда».

Клод Леви-Строс доказал, что народам с архаической культурой свойственно логическое, а не дологическое, как считалось ранее, мышление. Только работает оно не формально-логическими умозаключениями, а иначе - путем поэтапного снятия противоречий. По тексту Повести ясно видно, что новгородцы пытались снять противоречие таким путем, т.е. обычными последовательными действиями -вошли в его земли, дошли до центра его земли и требовали признать свою неправоту. Но Ярослав - нарушитель правильного порядка жизни - упорствовал. И неправда торжествует.

Сложилась безвыходная ситуация, осложненная военно-тактическим тупиком: войска стоят на двух горах и тот, кто первый атакует, обречен на поражение. И новгородцы идут теперь уже сами на нарушение обычного порядка вещей - жертвуют собой, чтобы восстановить этот порядок. Им надо уйти туда, где ограничения обычной жизни снимаются. Но не в смерть. Смерть сопутствует женскому началу в этнологии. Связь женщины со смертью проявляется как мировая универсалия. Женщину окружает многослойная аура смерти. Из близости женщины к смерти произошла ее исходная универсальная роль перераспределительницы зла. Но в Липицких событиях нет женской традиции. Новгородца сняли одежду и тем самым ушли из мира живых. Но в то же время они не ушли в мир мертвых, не обозначили себя в этом мире (в Повести не упоминаются женские признаки смерти).

Согласно народным представлениям, жизнь и здоровье принципиально хаотичны и, соответственно, ближе к порядку природы, чем к порядку культуры. Обнажение удаляет человека от правил человеческого мира, человек уходит в мир природы и наполняется силой природы, которая дает ему особую мощь.

Так что новгородцы не были смертниками в современном понимании этого термина. Их состояние было одновременно и похоже на смерть и на уход в особый мир. А проблема смерти для них не существовала, они шли на бой не боясь ее, а просто констатируя ее вероятность («хощем измрети»). Подобные боевые состояния в мировой военной истории очень редки, но они известны (Скандинавия, Япония). Главное для таких воинов - победа и тем решение каких-то проблем.

В новгородцах объединилась мощь двух сил:

1.         Сила традиции, которую нарушил Ярослав (не зря отсылка к отцам - предкам, которые бились в этих же местах).

2.         Концентрированное воплощение сил природы. Новгородцы, сняв одежду лишились защиты внешнего тела и на передний план вышли структуры внутреннего тела (сейчас мы бы сказали - духовные силы человека).

Для новгородцев, которые шли впереди войска союзников на труднейший, смертельный штурм, обнажение было с одной стороны — символом высшего напряжения сил, когда человек готов и способен совершить невозможное, а с другой стороны - это знак непринадлежности к этому миру и, значит, неуязвимости для сил этого мира.

Данное объяснение помогает понять еще одно сообщение Повести: войско Ярослава и Юрия потеряло 9 233 человека, а союзники потеряли 6 человек. Летописец таким соотношением, вероятно, не подчеркивает реалии сражения, а, скорее, иллюстрирует мысль, что в результате особых действий новгородцев достигнут поражающий воображение результат. Можно также понять цифру 9233 человека как общее число выступивших против «креста и правды». А значит - эти люди потеряны для «креста и правды». (Вторая версия представляется более правдоподобной). И, конечно, это урок для читающих Повесть: несмотря на превосходство в количестве, кара неизбежно настигает отступников.

И последнее, что необходимо отметить. Бахтин говорил, что в народной культуре мир являет себя как событие, там нет бытия в его готовом виде. Символические действия новгородцев не повлияли на историю в нашем понимании термина, но в понимании средневекового человека они восстановили естественный порядок мира и за тем все участники следовали ему как и до этих событий. И Ярослав Всеволодович после Липицы еще трижды становился новгородским князем. И, конечно же не случайно именно после Липицкой битвы начинают складываться особые взаимоотношения Новгорода и Ярослава Всеволодовича и его семьи.

 

 

«Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции

 

 

 

 

Вся Библиотека >>>

Русская культура >>>

Новгородика

История и археология Новгорода