В  некотором  царстве, в некотором государстве жил-был Прокурор, и было

у  него два ока: одно - дреманное, а другое - недреманное. Дреманным оком он

ровно ничего не видел, а недреманным видел пустяки.

     В  этом  царстве  исстари  так  было  заведено:  как только у обывателя

родится  мальчик  с  двумя  оками,  дреманным  и  недреманным,  так тотчас в

ревизских  сказках записывают: у обывателя Куралеса Проказникова, на Болоте,

уродился  мальчишечка, по имени Прокурор. И потом ожидают, когда мальчишечка

в совершенные лета придет.

     Так  было  и тут. Не успел мальчишечка от земли вырасти, как ему сейчас

же доложили:

     - Пожалуйте!

     - С  удовольствием.  Но  в  скором  ли  времени предвидится сенаторская

вакансия?

     - Ах, сделайте милость! Как скоро, так сейчас.

     - То-то.

     Приосанился  мальчишечка,  посмотрелся  в  зеркало,  видит: какой такой

оттуда  хитрец  выглядывает?  -  ан это он самый и есть. Ладно. И, не говоря

худого  слова, сейчас же за дело принялся: дреманным оком ничего не видит, а

недреманным  видит  пустяки.  "Я,  говорит,  здесь  на  минутку, по дороге в

сенат,  а  там  и  оба ока сомкну. Да и уши у меня, бог даст, к тому времени

заложит".

     Увидели   мздоимцы,   клеветники,   душегубы,   хищники   и  воры,  что

мальчишечка  на  них  недреманным  оком  смотрит,  и  сейчас  же испугались.

Думали-думали,  как  с  этим делом быть, и решили всем с недреманной стороны

уйти  и  укрыться  под  сенью  дреманного  прокурорского  ока. И сделалось с

недреманной  стороны  так  чисто,  как  будто  ни  лиходеев,  ни  воров,  ни

душегубов  отроду  никогда  не  бывало,  а  были  и есть только обыкновенные

лгуны,  проходимцы,  предатели,  изменники  и  ханжи,  до которых прокурору,

собственно  говоря,  и  дела  нет.  А  мальчишечка  видит, что от одного его

недреманного  взгляда  такие чистые горизонты открылись, и радуется. Неужто,

думает, начальство усердия его во внимание не примет?

     И  пошел он по судебно-административному полю гоголем похаживать. Ходит

да посвистывает: "Берегись! В ложке воды утоплю!"

     Только  видит:  стоит  человек  и  криком  кричит:  "Ограбили! батюшки,

караул!" Разумеется, он - к ограбленному.

     - Что ты, такой-сякой, на всю улицу зеваешь! вот я тебя!

     - Помилуйте, Прокурор Куралесыч, воры!

     - Где  воры? какие воры? Врешь ты: никаких воров нет я не бывало (а они

у  него  под  ноздрею  с  дреманной  стороны  притаились)!  Это  вы нарочно,

бездельники,   незаслуживаю-щими  внимания  жалобами  начальство  затруднить

хотите... взять его под арест!

     Идет  дальше, слышит: "Мздоимцы, Прокурор Куралесыч, одолели! мздоимцы!

лихоимцы! кривотолки! прелюбодеи!"

     - Где  мздоимцы?  какие  лихоимцы?  никаких я мздоимцев не вижу! Это вы

нарочно,  такие-сякие,  кричите, чтобы авторитеты подрывать... взять его под

арест!

     Еще  дальше  идет;  слышит: "Добро казенное и общественное врозь тащат!

чего вы, Прокурор Куралесыч, смотрите! вон они, хищники-то, вон!"

     - Где хищники? кто казенное добро тащит?

     - Вон  хищники!  вон  они!  Вон  он  какой  домино  на  краденые деньги

взбодрил! а тот вон - ишь сколько тысяч десятин земли у казны украл!

     - Врешь  ты,  такой-сякой!  Это  не  хищники, а собственники! Они своим

имуществом  спокойно  владеют, и все документы у них налицо. Это вы нарочно,

бездельники,  кричите,  чтобы принцип собственности подрывать! Взять его под

арест!

     Дальше  -  больше. "Жена мужу жизнь с утра до вечера точит!", "Муж жену

в  гроб,  того  гляди,  заколотит!"  - "Ни за чем вы, Прокурор Куралесыч, не

смотрите!"

     - Я-то  не смотрю? А ты видел ли, какое у меня око? Одно оно у меня; но

-  ах,  как  далеко  я  им вижу! Так далеко, что и твою, бездельникову, душу

насквозь  понимаю!  И знаю, чего вам, негодникам, хочется: семейный союз вам

хочется подорвать! Взять его под арест!

     Словом  сказать,  все  союзы перебрал и везде нашел: сами по себе стоят

союзы  незыблемо,  но  крикунишки  непременно  им  как  пить дадут, ежели им

своевременно   уста   не   замазать.   Л  когда  до  государственного  союза

мальчишечка  дошел, то и разговаривать не стал. Кричит как озаренный: "Взять

его!  связать  его! замуровать! законопатить!" Сам кричит, а недреманное око

так у него колесом и вертится в глазнице.

     День-деньской  таким  манером  мальчишечка мается, союзы оберегает, а к

вечеру  домой  отдыхать  вернется.  Ляжет  на  кровать и думает: "Все-то я в

полной   мере,   как  хочется  начальству,  выполнил!  хищников,  мздоимцев,

распутников  и  зло-употребителей  с  помощью  одного моего недреманного ока

рассеял,  а  с подрывателями, кои не дельными жалобами начальство утруждают,

особливо  распорядился!  Чисто,  благородно.  Надеюсь,  что  и начальство, с

своей стороны, мои труды в надлежащей мере оценит".

     - Чего,  бишь,  мне,  например,  пожелать?  -  говорил он сам себе. - В

сенат  ежели - так я еще на одно ухо слышу, да сенат от меня не уйдет... Вот

кабы  -  хоть  не теперь, а со временем - вот кабы в... да нет, это уж разве

когда  и  обоняние  я потеряю! Нет, вот сейчас, в ближайшем будущем, чего бы

мне, например, пожелать?

     Расстраивал-расстраивал  себе  воображение,  да,  наконец, и расстроил.

"Жениться надо как можно скорее - вот что!"

     И  так  как  он  для  поисков невесты недреманное око в ход пустил, то,

разумеется,  сейчас  же нашел. А именно: девицу Агриппину такой красоты, что

ни  в сказках сказать, ни пером описать. И при ней двести тысяч: точь-в-точь

как при билете внутреннего с выигрышами займа полагается.

     Женился.  Отпраздновали  свадьбу  на  славу з кухмистерской Завитаева и

домой  на  новоселье  приехали.  Только смотрит мальчишечка, а новобрачная с

чего-то  под  сень  дреман-ного ока спряталась. Хвать-похвать: Ариппина! где

ты?

     - Не  Агриппина  я,  но  Агафья.  И  тезоименитство  мое  бывает пятого

февраля.

     Вот   так   штука!  Даже  побледнел  мальчишечка  с  испугу:  неужто  в

прохождение его службы чертовщина вмешалась?

     - Покажись... Агафья! - вымолвил он.

     Смотрит:  и  у  Агафьи,  как  у  него,  одно  око дреманное, а другое -

недреманное.  Только  у  него  недреманное око с правой стороны, а у нее - с

левой.  Точно  им  сама  судьба  определила  совместно прокурорское служение

проходить.

     - Приданое-то у тебя есть ли?

     - И приданого у меня нет. Одно недреманное око - только и всего.

     Ах,  прах  побери,  да  и  совсем!  Была-была  Агриппина и вдруг Агафья

сделалась!  Стал он разыскивать, каким манером такое дело случиться могло, и

оказалось,  что  очень  просто.  Покуда  он  недреманным оком в одну сторону

стрелял,  Агриппина  на  минуточку отлучилась да и вышла замуж за офицера. А

он за себя взял... Агафью!

     Делать,  однако,  нечего. Недаром же Завитаеву деньги за свадьбу отданы

-  надо как-нибудь жить. Легли они спать, да не остереглись: смотрят друг на

дружку  недреманными ока-ми - инда жутко ему стало! Ему-то жутко, а ей точно

с гуся вода - даже приятно!

     - Ведьма ты, что ли? - спросил он ее. - Сказывай!

     - Нет,  я  не  ведьма,  но твоя законная жена. А до сих пор я крадеными

старыми носками на Апраксиной торговала.

     - Как "крадеными"? каким же образом я тебя не изловил?

     - Разве  ты  можешь  кого-нибудь  изловить?  Ты все в одну сторону оком

стреляешь, а что у тебя под левой ноздрей делается - не видишь.

     - Ну, давай вместе воров ловить, коли так. Я - справа, ты - слева.

     Словом  сказать,  так  отлично  устроились,  что  через  год  у них сын

родился, и тоже с недреманным оком.

     - Вот   так   чудак!  -  воскликнул  мальчишечка,  взглянув  на  своего

первенца.

     Тут  только  он  догадался,  что  как  ни дорого недреманное око, а два

обыкновенных глаза, пожалуй, еще того дороже.

     Служба  его  между  тем  своим чередом прохождение имела. Постепенно он

все  тюрьмы  крикунами наполнил, а хищники, мздоимцы, концессионеры и прочие

подлинные  потря-сатели  тем  временем  у  него  под  сенью  дреманного  ока

благодушествовали.

     Долго  ли, коротко ли так шло, только начал он со временем и на оба уха

припадать.  Даже  недреманное  око  и  то  постепенно слипаться стало. Самое

время, значит, в сенат поспешать, покуда обоняния еще не утратил.

     Слышит... зовут!

     Надел  он фуфайку фланелевую, носки шерстяные да сапоги валяные на ноги

натянул;  уши  канатом  законопатил,  камфарным  маслом  надушился,  в  шубу

закутался,  а  Агафья  сверх  шубы  шерстяным шарфом его повязала. И пошел в

сенат.  Идет  и  думает:  какой такой сон на первый раз он, сидючи в сенате,

увидит?

     Но  тут  случилось нечто совсем неожиданное. Покуда он недреманным оком

все  вправо да вправо стрелял, а сенат взял полсвее да с дреманной стороны и

притаился. Ищет

     Прокурор  Куралесыч  -  и  носом в воздухе потянет, и языком щелкнет, и

даже руками кругом пошарит, - никак-таки нащупать сената не может.

     Наконец  видит: городовой на посту бодрствует. Натурально - к нему. Так

и так, служивый: не знаешь ли, куда девался сенат?

     Взглянул на него городовой и сразу недреманную душу его разгадал.

     - Знаю,  -  сказал  он, - сенат, вот он! Вон он на солнышке играет! Ишь

посматривает,  как  бы какой шалун на закон не наступил... Ах ты, ах! Только

не  про всякого у нас место в сенате припасено. Ты вот глядел недреманным-то

оком  в  книгу,  а  видел  фигу,  так нынче этаких в здешнее место сажать не

велено.  Воротись  лучше,  калека, домой, валенки-то сними, глаза-то протри,

уши  промой да и ложись с бабой на печь спать!.. А у нас нынче так в здешнем

месте  заведено:  чтобы  и голова, и прочие члены - всё чтобы на своем месте

было, а глаза и уши - у всех чтобы настежь!

     Так и не попал Прокурор Куралесыч в сенат.