САМОЗВАНЦЫ |
Княжна Тараканова
Узница
Всю ночь лил дождь. А когда наступил серый мокрый рассвет, к гранитным стенам Петропавловской крепости тихо причалила яхта. Под конвоем русского офицера из нее вышла женщина. Комендант, всю ночь поджидавший новую узницу, провел ее в один из казематов крепости. Допрашивать таинственную пленницу Екатерина II поручила фельдмаршалу князю Голицыну. Фельдмаршал вошел в полутемную комнату с низким сырым потолком и каменным полом, от которого исходил ледяной холод. Навстречу князю от стола поднялась статная, с пышными темными волосами женщина. Царственное выражение лица и большие карие глаза показались Голицыну знакомыми. — По какому праву так поступают сомной?— гневно и с горечью воскликнула она, глядя на Голицына сверкающим взором. На мгновение князь почувствовал в сердце холодок. Он понял наконец, кого напоминала ему арестованная. Она была необыкновенно похожа на покойную императрицу Елизавету Петровну, которой Голицын верно служил в молодые годы. — Кто ваши родители? Кто надоумил вас говорить, что вы дочь императрицы Елизаветы Петровны? — мягко спросил фельдмаршал. — Мне часто говорили об этом в детстве, — ответила самозванка. — Моя нянька Катерина, дядя князь Али, друзья часто говорили, что моя мать — императрица Елизавета Петровна и что я последняя из дома Романовых, — закончила самозванка свой рассказ. Тут бедная арестантка закашлялась, лихорадочный румянец выступил на ее щеках, и она в изнеможении опустилась на стул. — Злые люди использовали вас для своих целей, — с сочувствием сказал ей Голицын, — откройтесь, кто вы есть на самом деле? — Мне не в чем сознаваться. Я верю в свое происхождение, — твердо ответила женщина и отвернулась от фельдмаршала. Еще не один раз князь Голицын допрашивал узницу. Но самозванка была непреклонна. Наконец терпение фельдмаршала лопнуло. Он громко приказал коменданту: — Ввиду запирательства, отобрать у нее все, кроме необходимой одежды и постели! Голицын взглянул на самозванку. Но не испуг, а страшный гнев оскорбленной принцессы увидел он в ее горящих глазах. — Вы не смеете! — вскричала она, вскочив с кровати и гордо протягивая к нему исхудавшие, но еще красивые руки. — И кормить ее той же едой, что и прочих арестантов, — услышала она в ответ. Наступил ноябрь. Здоровье арестантки день ото дня становилось хуже. Больная почти не вставала. Часто подолгу молилась в тишине, глядя на образок Спаса, прибитый к стене. 30 ноября она слабым голосом попросила привести к ней священника, чтобы исповедаться и причаститься Святых Таинств. Отец Петр вошел в отворенную дверь каземата. Свеча едва освещала комнату. Женщина, укрытая серым овчинным одеялом, лежала неподвижно. Увидев священника, она радостно протянула к нему руку. — Я готова, спрашивайте, — едва слышно проговорила она. Отец Петр присел на стул и склонился над умирающей. — Между нами один свидетель — Господь, — убеждал он женщину, по измученному лицу которой катились слезы. — Снимите грех с души. Кто вы? Кто ваши родители? — Не знаю, — с мукой в голосе произнесла больная. — Что мне говорили, в том и сама убеждена. Она тяжело дышала, снова и снова заходилась от кашля. — Кто надоумил вас... — начал было священник. — Никто! — прервала она его. — Я очень устала... В другой раз... Глаза несчастной закрылись. Отец Петр перекрестил умирающую и вышел. Несчастная узница впала в беспамятство. Несколько лет назад, когда она тайно приехала в Петербург, кто-то рассказывал ей, какие страшные здесь бывают наводнения. И теперь ей снилась вода. Темная, зловещая, она хлестала в окно через ржавые решетки, быстро наполняла комнату. Сначала вода доставала лишь до подола ее изорванного платья. Но очень скоро, страшась захлебнуться, узница поднялась на кровати, от слабости прислонившись к холодной стене. То, что увидела она затем, испугало ее больше, чем грозящая смертью вода. По комнате плыли крысы, они уже забрались на кровать и цеплялись за подол ее платья. «Нет, Господи!» — вскрикнула она и в страхе открыла глаза. — Но кто же я? — произнесла женщина, увидев лик Спасителя. — Неужели я не та, кем считала себя? Еще несколько суток мучилась она: то впадала в беспамятство, то приходила в сознание. Никто не видел ее последних минут. Когда вошли, покойная лежала устремив остановившиеся глаза на иконку. На следующий день солдаты кирками вырубили могилу во дворе Алексеевского равелина и похоронили самозванку.
|