Русская классическая литература

Алексей Константинович

Толстой

Богатырь

     По русскому славному царству,

     На кляче разбитой верхом,

     Один богатырь разъезжает

     И взад, и вперед, и кругом.

     Покрыт он дырявой рогожей,

     Мочалы вокруг сапогов,

     На брови надвинута шапка,

     За пазухой пеннику штоф.

     "Ко мне, горемычные люди,

     Ко мне, молодцы, поскорей!

     Ко мне, молодицы и девки,-

     Отведайте водки моей!"

     Он потчует всех без разбору,

     Гроша ни с кого не берет,

     Встречает его с хлебом-солью,

     Честит его русский народ.

     Красив ли он, стар или молод -

     Никто не заметил того;

     Но ссоры, болезни и голод

     Плетутся за клячей его.

     И кто его водки отведал,

     От ней не отстанет никак,

     И всадник его провожает

     Услужливо в ближний кабак.

     Стучат и расходятся чарки,

     Трехпробное льется вино,

     В кабак, до последней рубахи,

     Добро мужика снесено.

     Стучат и расходятся чарки,

     Питейное дело растет,

     Жиды богатеют, жиреют,

     Беднеет, худеет народ.

     Со службы домой воротился

     В деревню усталый солдат;

     Его угощают родные,

     Вкруг штофа горелки сидят.

     Приходу его они рады,

     Но вот уж играет вино,

     По жилам бежит и струится

     И головы кружит оно.

     "Да что,- говорят ему братья,-

     Уж нешто ты нам и старшой?

     Ведь мы-то трудились, пахали,

     Не станем делиться с тобой!"

     И ссора меж них закипела,

     И подняли бабы содом;

     Солдат их ружейным прикладом,

     А братья его топором!

     Сидел над картиной художник,

     Он божию матерь писал,

     Любил как дитя он картину,

     Он ею и жил и дышал;

     Вперед подвигалося дело,

     Порой на него с полотна

     С улыбкой святая глядела,

     Его ободряла она.

     Сгрустнулося раз живописцу,

     Он с горя горелки хватил -

     Забыл он свою мастерскую,

     Свою богоматерь забыл.

     Весь день он валяется пьяный

     И в руки кистей не берет-

     Меж тем, под рогожею, всадник

     На кляче плетется вперед.

     Работают в поле ребята,

     И градом с них катится пот,

     И им, в умилении, всадник

     Орленый свой штоф отдает.

     Пошла между ними потеха!

     Трехпробное льется вино,

     По жилам бежит и струится

     И головы кружит оно.

     Бросают они свои сохи,

     Готовят себе кистени,

     Идут на большую дорогу,

     Купцов поджидают они.

     Был сын у родителей бедных;

     Любовью к науке влеком,

     Семью он свою оставляет

     И в город приходит пешком.

     Он трудится денно и нощно,

     Покою себе не дает,

     Он терпит и голод и холод,

     Но движется быстро вперед.

     Однажды, в дождливую осень,

     В одном переулке глухом,

     Ему попадается всадник

     На кляче разбитой верхом.

     "Здорово, товарищ, дай руку!

     Никак, ты, бедняга, продрог?

     Что ж, выпьем за Русь и науку!

     Я сам им служу, видит бог!"

     От стужи иль от голодухи

     Прельстился на водку и ты -

     И вот потонули в сивухе

     Родные, святые мечты!

     За пьянство из судной управы

     Повытчика выгнали раз;

     Теперь он крестьянам на сходке

     Читает подложный указ.

     Лукаво толкует свободу

     И бочками водку сулит:

     "Нет боле оброков, ни барщин;

     Того-де закон не велит.

     Теперь, вишь, другие порядки.

     Знай пей, молодец, не тужи!

     А лучше чтоб спорилось дело,

     На то топоры и ножи!"

     А всадник на кляче не дремлет,

     Он едет и свищет в кулак;

     Где кляча ударит копытом,

     Там тотчас стоит и кабак.

     За двести мильонов Россия

     Жидами на откуп взята -

     За тридцать серебряных денег

     Они же купили Христа.

     И много Понтийских Пилатов,

     И много лукавых Иуд

     Отчизну свою распинают,

     Христа своего продают.

     Стучат и расходятся чарки,

     Рекою бушует вино,

     Уносит деревни и села

     И Русь затопляет оно.

     Дерутся и режутся братья,

     И мать дочерей продает,

     Плач, песни, и вой, и проклятья -

     Питейное дело растет!

     И гордо на кляче гарцует

     Теперь богатырь удалой;

     Уж сбросил с себя он рогожу,

     Он шапку сымает долой:

     Гарцует оглоданный остов,

     Венец на плешивом челе,

     Венец из разбитых бутылок

     Блестит и сверкает во мгле.

     И череп безглазый смеется:

     "Призванье мое свершено!

     Hедаром же им достается

     Мое даровое вино!"

1849 [?]