ВАСИЛИЙ ШУКШИН. Рассказы деревенская проза Шукшина. Хозяин бани и огорода

<<<<Вся библиотека         Поиск >>>

  

Вся электронная библиотека >>>

Рассказы Шукшина >>>

 

 Русские поэты и писатели 20 века

Василий ШукшинВасилий Шукшин

 


Разделы: Рефераты, сочинения, курсовые

Классическая литература

Биографический словарь

Писатели

 

Хозяин бани и огорода

 

В субботу, под вечерок, на скамейке перед домом сидели два мужика, два соседа, ждали баню. Один к другому пришел помыться, потому что свою баню ремонтировал. Курили. Было тепло, тихо. По деревне топились бани: пахло горьковатым банным дымком.

 

– Кизяки нынче не думаешь топтать? – спросил тот, который пришел помыться, помоложе, сухой, скуластый, смуглый.

 

– На кой они мне…– лениво, не сразу ответил тот, который постарше. Он смотрел в улицу, но ничего там не высматривал, а как будто о чем-то думал, может, вспоминал.

 

– А я не знаю, что делать. Топтать, что ли…

 

– Наплавь из острова да топи.

 

– Не знаю, что делать… Может, правда, наплавить.

 

– Конечно,

 

– Ты будешь плавить?

 

– Я, может, угля куплю. Посмотрю.

 

– Наверно, наплавлю. Неохота этими кизяками заниматься.

 

Тот, что постарше, спокойный, грузный, бросил под ногу окурок, затоптал. Посмотрел задумчиво в землю и поднял голову…

 

– Хошь расскажу, как меня хоронить будут? – Чуть сощурил глаза в усмешке.

 

– О! – удивился сухой, смуглый.– Ты что?

 

– Хошь?

 

– А чего ты… помирать-то собрался?

 

– Да не собрался. Я туда не тороплюсь. Но я в точности знаю, как меня хоронить будут. Рассказать?

 

– Во, елки зеленые! Мысли у тебя. Чего ты? – еще спросил тот, помоложе.

 

– Значит, будет так: помер. Ну, обмыли – то-се, лежу в горнице, руки вот так…– Рассказчик показал, как будут руки. Он говорил спокойно, в маленьких умных глазах его мерцала веселинка.– Жена плачет, детишки тоже… Люди стоят. Ты, например, стоишь и думаешь: "Интересно, позовут на поминки или нет?"

 

– Ну, слушай! – обиделся смуглый.– Чего уж так?

 

– Я в шутку,– сказал рассказчик. И продолжал опять серьезно: – Ты будешь стоять и думать: "Чего это Колька загнулся? Когда-нибудь и я тоже так…"

 

– Так все думают.

 

– Жена будет причитать: "Да родимый ты наш, да на кого же ты нас оставил?! Да ненаглядный ты наш, да сокол ты наш ясный". Сроду таких слов не говорят, а как помрет человек, так начинают: "сокол", "голубь".,, Почему так?

 

– Ну, напоследок-то не жалко. А еще приговаривают: "ноженьки", "рученьки", "головушка". "Ох, да отходил ты своими ноженьками по этой горенке". А у кого есть сорок пятый размер – тоже ноженьки!

 

– Это потому, что в этот момент жалко. Кого жалеют, тот кажется маленьким.

 

– Ну а дальше?

 

– Дальше понесли хоронить. Оркестр в городе наняли за шестьдесят рублей. Тут, значит, скинутся: тридцать рублей сама заплатит, тридцать – с моих выжмет, А на кой он мне черт нужен, оркестр? Я же его все равно не слышу.

 

– Друг перед другом выхваляются. Одни схоронили с оркестром, другие, глядя на них, тоже. Лучше бы эти деньги на поминки пустить…

 

– Во, я и говорю: кто про что, а ты про поминки.– Рассказчик засмеялся негромко. Молодой не засмеялся.

 

– Но когда сядут и хорошо помянут – поговорят про покойного, повспоминают – это же дороже, чем один раз пройдут поиграют. Ну и что поиграли? Ты же сам говоришь: "На кой он мне?"

 

– Тут дело не в покойнике, а в живых. Им же тоже надо показать, что они… уважали покойного, ценили. Значит, им никаких денег не жалко…

 

– Не жалко! Что, у твоей жены шестидесяти рублей не найдется?

 

– Найдется. Ну и что?

 

– Чего же она будет с твоей родни тридцать рублей выжимать на оркестр? Заплати сама, и все, раз уважаешь. Чего тут скидываться-то?

 

– Я же не скажу ей из гроба: "Заплати сама!"

 

– Из гроба… Они при живых-то что хотят, то и делают. Власть дали! Моей девчонке надо глаза закапывать, глаза что-то разболелись… Ну, та плачет, конечно, когда ей капают,– больно. А моя дура орет на нее. Я осадил разок, она на меня, А у меня вся душа переворачивается, когда девчонка плачет, я не могу.

 

– Но капать-то надо.

 

– Да капать-то капай, зачем ругаться-то на нее? Ей и так больно, а эта орет стоит "не плачь!". Как же не плакать?

 

– Да…– Николаю, рассказчику, охота дальше рассказывать, как его будут хоронить.– Ну, слушай. Принесли на могилки, ямка уже готова…

 

– Ямку-то я копать буду. Я всем копаю.

 

– Наверно…

 

– Я Стародубову Ефиму копал… Да не просто одну могилку, а сбоку еще для старухи его подкапывал. А они меня даже на поминки не позвали. Главное, я же сам напросился копать-то: я любил старика. И не позвали. Понял?

 

– Ну, они издалека приехали, сын-то с дочерью, чего они тут знают: кто копал, кто не копал…

 

– Те не знали, а что, некому подсказать было? Старуха знала… Нет, это уж такие люди. Два рубля суют мне… Хотел матом послать, но, думаю, горе у людей…

 

– А кто совал-то?

 

– Племянница какая-то Ефимова. Тоже где-то в городе живет. Ну, распоряжалась тут похоронами. Подавись ты, думаю, своими двумя рублями, я лучше сам возьму пойду красненькой бутылку да помяну один. Я уважал старика…

 

– Так, а чего ты? Взял эти два рубля да пошел купил себе…

 

– Да я же не за деньги копал! Я говорю: уважал старика, мы вместе один раз тонули. Я пас колхозных коров, а он своих двух телков пригнал. И надумали мы их в Сухой остров перегнать – там трава большая в кустах и не жарко. Погнали, а его телка-то сшибло водой. Он за телком, да сам хлебнул. Я кой старика-то вытаскивал, телка нашего на дресву оттащило. Из старика вода полилась, очухался, он и маячит мне: телка, мол, спасай, я ничего…

 

– Спасли? Телка-то.

 

– Спасли. Хороший был старик. Добрый. Мне жалко его.

 

– Я его мало знал. Знал, но так… Он долго хворал?

 

– Нет. У него сперва отнялись ноги… Его в больницу. А он застеснялся, что там надо нянечку каждый раз просить… Заталдычил; "Везите домой, дома помру". Интеллигент нашелся – няньку стыдно просить. Она за это деньги получает, оклад.

 

– Ну, каждый раз убирать за имя – это тоже…

 

– А как же теперь? Он и так уж старался поменьше исть, молоком больше… Но ведь все же живой пока человек. Как же теперь?

 

– Оно, конечно.

 

– Может, полежал бы в больнице, пожил бы еще…

 

– Его без оркестра хоронили?

 

– Какой оркестр! Жадные все, как… Сын-то инженером работает, мог бы… Ну, копейка на учете.

 

– Да старику-то, если разобраться, на кой он, оркестр-то? – сказал рассказчик, хозяин бани.

 

– А тебе?

 

– Чего?

 

– Тебе нужен?

 

– И мне не нужен.

 

– Никому не нужен, но все же хоронют с оркестром. Не покойник же его заказывает, живые, сам говоришь. Любили бы отца, заказали бы. Жадные.

 

– Бережливые,– поправил хозяин бани.

 

Смуглый посмотрел на рассказчика… Понимающе кивнул головой.

 

– Вот и про себя скажи: я не жадный, а бережливый. А то – "не надо оркестра, я его все равно не слышу". Скажи уж: денег жалко. Чего рассусоливать-то? Я же вас знаю, что ты, что Кланька твоя – два сапога пара. Снегу зимой не выпросишь.

 

Рассказчик помолчал на это… Игранул скулами. Заговорил негромко, с напором:

 

– Легко тебе живется, Иван. Развалилась баня, ты недолго думая пошел к соседу мыться. Я бы сроду ни к кому не пошел, пока свою бы не починил… И ты же ходишь прославляешь людей по деревне: этот жадный, тот жадный, Какой же я жадный: ты пришел ко мне в баню, я тебе ни слова не говорю: иди мойся. И я же жадный! Привыкли люди на чужбинку жить…

 

Иван достал пачку "Памира". Закурил. Усмехнулся своим мыслям, покачал головой:

 

– Вот видишь, из тебя и полезло, Баню пожалел…

 

– Не баню пожалел, а… свою надо починить. Что же вы, так и будете по чужим баням ходить?

 

– Ты же знаешь, мне не на че пока тесу купить,

 

– Да у тебя сроду не на че! У тебя сроду денег нет. Как же у других-то есть? Потому что берегут ее, копейку-то. А у тебя чуть завелось лишка, ты их скорей торописся загнать куда-нибудь. Баян сыну купил!.. Хэх!

 

– А что тут плохого? Пускай играет.

 

– Видишь, ты хочешь перед людями выщелкнуться, а я, жадный, должен для тебя баню топить, На баян он нашел денег, а на тес – нету.

 

– Мда-а,,. Тьфу! Не нужна мне твоя баня, гори она синим огнем! – Иван поднялся.– Я только хочу тебе сказать, куркуль: вырастут твои дети, они тебе спасибо не скажут, Я проживу в бедности, но своих детей выучу, выведу в люди… Понял?

 

"Куркуль" не пошевелился, только кивнул головой, как бы давая знать, что он понял, принял, так сказать, к сведению.

 

– Петька твой начал уж потихоньку выходить в люди. Сперва пока в огороды.

 

– Как это?

 

– Морковка у меня в огороде хорошая – ему глянется…

 

– Врешь ведь? – не поверил Иван.

 

– А спроси у него. Еще спроси: как ему та хворостина? Глянется, нет? И скажи: в другой раз не хворостину, а бич конский возьму…– Сидящий снизу нехорошо, зло глянул на стоящего,– А то вы, я смотрю, добрые-то за чужой счет в основном. А чужая кобыла, знаешь, лягается. Так и передай своему баянисту,

 

Иван, изумленный силой взгляда, каким одарил его хозяин бани и огорода, некоторое время молчал.

 

– Да-а,– сказал он,– такой правда за две морковки изувечит.

 

– Свою надо иметь. Мои на баяне не усеют, зато в чужой огород не полезут.

 

– А ты сам в детстве не лазил?

 

– Нет. Меня отец на баяне не учил, а за воровство руки выламывал.

 

– Ну и зверье же!

 

– Зверье не зверье, а парнишке скажи: бич возьму. Так уделаю, что лежать будет. Жалуйтесь потом…

 

– Тьфу! – Иван повернулся и пошел домой. Изрядно отшагал уже, обернулся и сказал громко: – Вот тебе-то я ее не буду копать! И помянуть не приду…

 

Хозяин бани и огорода смотрел на соседа спокойными презрительными глазами. Видно, думал, как покрепче сказать: Сказал:

 

– Придешь. Там же выпить дадут… как же ты не придешь. Только позвали бы – придешь.

 

– Нет, не приду! – серьезно, с угрозой сказал Иван.

 

– А чего ты решил, что я помираю? Я еще тебя переживу. Переживу, Ваня, не горюй.

 

– Куркуль.

 

– Иди музыку слушай. Вальс "Почему деньги не ведутся".– Хозяин бани и огорода засмеялся. Бросил окурок, поднялся и пошел к себе в ограду.

 

СОДЕРЖАНИЕ: Творчество писателя Василия Шукшина

 

Смотрите также:

 

Алексей Константинович Толстой

 

Николай Семёнович Лесков

 

Александр Сергеевич Пушкин

 

Иван Сергеевич Тургенев

 

Николай Васильевич Гоголь

 

Владимир Иванович Даль

 

Антон Павлович Чехов

 

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

 

Иван Алексеевич Бунин

 

Александр Иванович Куприн

 

Сергей Тимофеевич Аксаков

 

Леонид Павлович Сабанеев

 

Исаак Эммануилович Бабель

 

Василий Васильевия Розанов

 

Варлам Тихонович Шаламов

 

Александр Солженицын

 

Сергей Есенин

 

Михаил Булгаков

 

Борис Васильев

 

Василь Быков

 

Русские и зарубежные писатели 19 века

 

Биографии самых известных писателей и поэтов

 

ГАВРИИЛ РОМАНОВИЧ ДЕРЖАВИН (1743-1816)

 

ИВАН АНДРЕЕВИЧ КРЫЛОВ (1769-1844)

 

ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ ЖУКОВСКИЙ (1783-1852)

 

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ГРИБОЕДОВ (1795-1829)

 

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН (1799-1837)

 

ЕВГЕНИЙ АБРАМОВИЧ  БАРАТЫНСКИЙ (1800-1844)

 

ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ (1803-1873)

 

НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ (1809-1852)

 

ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ (1812-1891)

 

МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ (1814-1841)

 

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ (1818-1883)

 

АФАНАСИЙ АФАНАСЬЕВИЧ ФЕТ (1820-1892)

 

НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ НЕКРАСОВ (1821-1878)

 

ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ (1821-1881)

 

АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ОСТРОВСКИЙ (1823-1886)

 

МИХАИЛ ЕВГРАФОВИЧ САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН (1826-1889)

 

ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ (1828-1910)

 

НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ ЛЕСКОВ (1831-1895)

 

АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ (1860-1904)

 

МАКСИМ ГОРЬКИЙ (1868-1936)

 

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ КУПРИН (1870-1938)

 

ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН (1870-1953)

 

АЛЕКСАНДР  АЛЕКСАНДРОВИЧ  БЛОК (1880-1921)

 

НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ ГУМИЛЁВ (1886-1921)

 

АННА АНДРЕЕВНА АХМАТОВА (1889-1966)

 

БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ ПАСТЕРНАК (1890-1960)

 

МИХАИЛ АФАНАСЬЕВИЧ БУЛГАКОВ (1891-1940)

 

МАРИНА ИВАНОВНА ЦВЕТАЕВА (1892-1941)

 

ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ МАЯКОВСКИЙ (1893-1930)

 

ГЕОРГИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ИВАНОВ (1894-1958)

 

СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЕСЕНИН (1895-1925)

 

АНДРЕЙ ПЛАТОНОВИЧ ПЛАТОНОВ (1899-1951)

 

ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ НАБОКОВ (1899-1977)

 

МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ШОЛОХОВ (1905-1984)

 

АЛЕКСАНДР ТРИФОНОВИЧ ТВАРДОВСКИЙ (1910-1971)

 

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ РУБЦОВ (1936-1971)