Из «Ригведы»

Гимн Индре (I, 32)

1       Индры[1] деяния хочу возгласить ныне:

Первые, что совершил владетель палицы.

Он убил дракона[2], он просверлил устья рекам,

Он рассек мощные чресла гор.

2       Он убил дракона, что покоился на горе.

Тваштар[3] для него выточил звучную палицу.

Как коровы мычащие спешат к телятам,

Так прямо к морю сбегаются воды.

3       Как бык взъяренный, он выбрал себе сому.

На празднествах этих он упился Выжатым[4].

Щедрый[5], он схватил палицу и метнул ее.

Он убил перворожденного из драконов.

4       Ты убил перворожденного из драконов,

И перехитрил все хитрости хитрецов,

И породил солнце, и небо, и утреннюю зарю,

И тогда поистине не стало тебе противника.

5       Индра убил врага, самого страшного, бесплечего,

Вритру убил палицей ‑ великим оружием.

Как дерево без ветвей, топором обрубленных,

Вритра лежит, дракон, прильнув к земле.

6       Как неумелый боец в задоре хмельном, вызвал он

Мужа, силой всевластного, упоенного Дважды Выжатый‑

Испытания своим оружием Вритра не вынес.

Он повержен, враг Индры, с проломленным носом.

7       Безногий, безрукий, он боролся с Индрой.

Тот палицей хватил его по затылку.

Холощеный, пожелавший стать образцом быка[6],

Вритра, разбросанный, лежал во множестве мест.

8       Через него, лежащего, как тростник разрезанный,

Текут, перекатываются воды Ману[7].

Некогда Вритра сковал их величиной своей,‑

Теперь у ног их лежал дракон.

9       Стала иссякать сила жизни у матери Вритры[8].

Индра метнул в нее смертоносным оружием.

Родительница была сверху, и сын был снизу.

Дану лежит, словно корова с теленком.

10      Среди непрестанных, среди неутешных

Струй водяных тело сокрыто.

Воды омывают тайное место Вритры.

Враг Индры в долгую тьму опустился.

11      Жены Дасы[9], драконом хранимые,‑ воды

Стояли скованные, как коровы ‑ силою Пани[10].

Выход водам, закрытый накрепко,

Индра дал, убивши Вритру.

12      Толщиной в конский волос ты стал, когда

Он тебя по зубцу ударил. Бог единый,

Ты завладел коровами, ты завладел Сомой, о муж.

Ты освободил семь потоков для бега.

13      Не помогли ни молния ему, ни гром,

Ни дождь и град, которые он рассыпал.

Индра и дракон сражались,

И навеки победителем стал Щедрый.

14      Кого же почел ты мстителем за дракона,

Если в сердце твоем ‑ убийцы ‑ родился страх[11],

Когда ты несся через девяносто и девять потоков,

Пересекая пространства, как испуганный орел?

15      Индра, царь движущегося и отдыхающего,

Безрогого и рогатого, крепко он держит палицу!

Вот он как царь правит народами!

Он объял все, как обод ‑ спицы!

Гимн Агни[12] (VI, 12)

1       Царь жертвенной соломы, хотар[13] посреди дома,

Бича повелитель, Агни, принести готовый

Жертву обоим мирам[14].

Он, сын праведной силы[15],

Издали, как Сурья[16], пламя свое простирает.

2       О, достойный жертвы, идущий издалека,‑ в тебе

Небо само вершит сполна жертвоприношенье, о царь.

Трех виталищ[17] хозяин, подобный крылу, достигающему до цели,

Прими возлияния жертвенные, дары людей!

3        Царь дерева, чей жар наисильнейший, в венце из спиц,

Вспыхнул, разросся, как бич возницы в пути.

Он словно как бесхитростный скакун,

Бессмертный по воле своей, беспрепонно сущий в растениях.

4       Этот Агни прославляется в доме, как бегун,‑

Нашими громкими хвалами,‑ как знаток всех сущих,

Пожиратель дерева, как скаковой конь,

Что выигрывает награду своим уменьем,

Как отец Ушас[18], возбужденный к соитью приношением жертвы.

5       Вот они восхищаются его блистаньем,

Когда он стелется по земле, легко обтесывая деревья,

Как бегун, что срывается с места по знаку!

Как неисправный должник, метнулся он по земле иссушенной!

6       О скакун, от хулений оборони нас,

Когда возжигают тебя, о Агни, вместе с другими Агни!

Ты приносишь богатство, ты пресекаешь беды.

Да возликуем мы, доблестные, живя сто зим!

Гимн Соме (IX, 7)[19]

1       Выпущены соки, как обычай велит[20],

На путь истины ‑ дивные,

Знающие дорогу свою.

2       С потоком сладости мчит вперед,

Ныряет в воды великие,

Жертва из жертв, достойный хвалы.

3       Впереди запряженной речи мчит.

Бык в сосуде ревет[21] деревянном.

К сиденью мчит ‑ истинный жертвенный дар.

4       Когда растекается провидец вокруг,

В силы рядясь, мужские и провидческие,

Победитель, он жаждет солнце завоевать.

5       Очищаясь, он берет в осаду врагов,

Как царь племена супротивные,

Когда жрецы дают движенье ему.

6        Любимый по овечьей цедилке кружит,

Пламенно‑рыжий[22] в сосудах сел деревянных.

С молитвой соперничает певец.

7       К Вайю, Индре, Ашвинам[23] идет

Он со своим опьянением,

С радостью ‑ по законам его.

8       Волны сладости, очищаясь, несут

Митру с Варуной, Бхагу[24],

Всю его мощь сознав.

9       О два мира, подайте богатства нам,

Чтобы наградой сладости завладели мы!

Славу, сокровища завоюйте нам!

Гимн Варуне (VII, 86)[25]

1       Того могуществом умудрены поколения,

Кто оба мира порознь укрепил, сколь ни огромны они,

Протолкнул небосвод он вверх высоко.

Двуединым взмахом светило толкнул[26] и раскинул землю.

2       К самому себе я обращаюсь ныне:

«Когда я стану близким Варуне?

Насладится ль безгневно он моею жертвой?

Когда же обрадуюсь я его милости?»

3       Вопрошаю себя о грехе своем, понять жажду, о Варуна,

Прихожу к умным, пытаю расспросами.

Все одно и то же говорят мудрецы:

«Ведь этот Варуна на тебя же и гневается».

4       Что за грех величайший несу, о Варуна,

Если хочешь убить слагателя гимнов хвалебных, друга?

Не таи правду, о бог, ведь тебя не обманешь, о Самосущий.

Вот я иду поклониться тебе, пока не свершен грех!

5       Отпусти же прегрешения предков нам!

Отпусти и те, что сами мы сотворили!

Отпусти, Васиштху, о царь, как отпускают вора,

Укравшего скот, как теленка отпускают с привязи!

6       Не моя воля на то была, Варуна. Смутили меня

Хмельное питье, гнев, игральные кости, неразумие.

Совиновником старший был в преступлении младшего[27].

Даже сон не мог злодеяния отвратить.

7       Да услужу я щедрому господину как раб,

Я, безгрешный, богу яростному!

Благородный бог вразумил неразумных.

Сметливого подгоняет к богатству тот, кто много умней.

8       Эта хвалебная песнь, о Варуна Самосущий,

Да придет к тебе прямо в сердце!

Да будет нам счастье в мире! Да будет нам счастье в войне!

Храните нас[28] вечно своими милостями!

Гимн игрока (X, 34)[29]

1       Дрожащие орехи с огромного дерева пьянят меня.

Ураганом рожденные, перекатываются по желобку.

Словно сомы напиток с Муджават‑горы[30],

Мне предстала бодрствующая игральная кость.

2       Никогда не бранила жена, не ругала меня.

Ко мне и друзьям моим была благосклонна,

Игральные кости лишь на одну не сошлись,

И я оттолкнул от себя преданную жену.

3       Свекровь ненавидит, и отринула жена прочь.

Несчастный ни в ком не отыщет сострастия.

«Как в старой лошади, годной лишь на продажу,

Так в игроке не нахожу пользы».

4       Теперь другие обнимают жену того,

На чье богатство налетела стремглав кость.

Отец, мать и братья твердят одно:

«Мы знаем его! Свяжите его, уведите его!»

5       Вот я решаю: «Не стану с ними играть,

Уйду от сотоварищей, на игру спешащих».

Но брошенные кости подают голос.

И спешу я к ним, как спешит любовница.

6       В собрание идет игрок, с собою беседуя,

Подбодряя себя: «Ныне мой будет верх!»

Но пресекают кости стремленье его,

Отдают противнику счастливый бросок.

7       Ведь кости усеяны колючками и крючками.

Они порабощают, они мучают, испепеляют,

Одаряют, как ребенок, победителя они вновь лишают победы.

Но неистовство игрока обмазывает их медом.

8       Резвится стая их, трикраты пятидесяти,

Законы их непреложны, как закон Савитара[31].

Не уступают они наимощному в ярости,

Даже царь пред ними в поклоне склоняется.

9       Они вниз катятся, они вверх прядают,

Без рук одолевают имеющего руки.

Неземные угли, брошенные в желобок,‑

Сжигают сердце, хоть и сами холодные.

10      Страдает и жена, брошенная игроком,

И мать, чей сын бродит безвестно где.

Обремененный долгами, испуганно денег ищет,

Прокрадывается ночью в дома других.

12      Игрок изнывает от муки, завидев женщину,

Жену других, и приютный очаг других.

Но ведь это он запряг с утра коней ореховых,

И теперь он, жалкий, у огня никнет.

13      Тому, кто вождь вашей великой рати,

Тому, кто первый царь стаи,

Протягиваю я десять пальцев

И клятву даю: «Не удерживаю богатство!»

14      «Не играй в кости, вспахивай ниву,

Наслаждайся имуществом и почитай его глубоко.

Вот коровы твои, игрок, вот жена»,‑

Так мне велит сей господин Савитар.

14      Заключите с нами дружбу! Помилуйте нас!

Не напускайте так рьяно ужасное колдовство!

Да уляжется ярость ваша и вражда!

Пусть другой попадет в тенета ореховые!

Разговор Агастьи и Лопамудры (I, 179)[32]

Лопамудра

1    Многие годы я изнуряю‑истомляю себя

Дни и ночи, многие зори приближают к старости.

Старость отнимает красоту у тела.

Неужто не внидут мужья к своим женам?

2    Даже и те, прежние[33], что услужали истине

И вели речи истинные с богами,

Даже они прекратили путь, так как не достигли конца.

Неужто не соединятся жены с мужьями?

Агастья

3    Не напрасно усилие, к которому добросклонны боги,

Мы двое устояли бы во всех сражениях.

Вдвоем мы победили бы, избежав сотни ловушек,

Когда бы парой устремились к одной цели, повели войска.

4    На меня нашло желание быка вздымающегося,

Явилось во мне и оттуда и отсюда, откуда не ведаю.

Лопамудра заставляет струиться быка,

Неразумная сосет разумного, пыхтящего.

Ученик Агастьи

5    Этому Соме[34], выжатому в сердце моем,

Говорю изнутри:

Если согрешили мы против него,

Да простит он его,‑ ведь смертный обилен страстями!

Автор

6    Агастья, копавший лопатой[35] в земле,

Возжелал детей, потомства, силы,

Могучий риши послужил процветаныо обеих сфер[36] обоих миров,

Он средь богов претворил свои желанья.

Гимн всем богам (Х, 72)[37]

1    Богов рожденье ныне хотим

Возгласить, прославляя

В слагаемых песнопеньях,‑

Ибо кто разглядит их в грядущем веке[38]?

2    Брахманаспати[39] их сковал

Вместе, кузнецу подобно.

В прошлом веке богов

Сущее возникло из не‑сущего.

3    В первом веке богов

Сущее возникло из не‑сущего.

Затем возникли стороны света,

И все это ‑ от воздевшей ноги кверху[40].

4    От воздевшей ноги кверху земля родилась.

От земли родились стороны света.

От Адити родился Дакша[41],

От Дакши же ‑ Адити.

5    Ведь Адити родилась,

Как дочь твоя, о Дакша,

Вослед ей родились боги,

Добрые товарищи бессмертья.

6    Когда вы, боги, там, в воде,

Стояли, крепко держась друг за друга,

От вас тогда, от плясунов словно,

Густая пыль воздымалась.

7    Когда вы, боги, словно волхвы,

Наполнили все миры,

Тогда достали вы солнце,

Спрятанное в море.

8    Восемь у Адити сыновей,

Что родились из ее тела.

С семью ‑ к богам пошла она,

Мартанду[42] прочь отшвырнула.

9    С семью сыновьями Адити

В первый век явилась.

Вновь принесла она Мартанду,

Чтоб размножился он и вновь умер.

Гимн о сотворении мира (X, 129)[43]

1    Не было тогда не‑сущего, и не было сущего.

Не было ни пространства воздуха, ни неба над ним.

Что двигалось чередой своей? Где? Под чьей защитой?

Что за вода тогда была ‑ глубокая бездна?

2    Не было тогда ни смерти, ни бессмертия.

Не было признака дня или ночи.

Нечто одно дышало, воздуха не колебля, по своему закону,

И не было ничего другого, кроме него.

3    Мрак был вначале сокрыт мраком.

Все это было неразличимой пучиною:

Возникающее, прикровенное пустотой,‑

Оно одно порождено было силою жара.

4    Вначале нашло на него желание.

Это было первым семенем мысли.

Проистеченье сущего в не‑сущее открыли

Мудрецы размышлением, вопрошая в сердце.

5    Поперек была протянута их бечева.

Был ли низ тогда? Был ли верх?

Были плодотворители. Были силы растяжения.

Порыв внизу. Удовлетворение наверху.

6    Кто воистину ведает? Кто возгласит это?

Откуда родилось, откуда это творение?

Потом появились боги, ибо создали боги мир.

Так кто же знает, откуда он появился?

7    Откуда это творение появилось?

То ли само себя создало, то ли ‑ нет,

Надзирающий над миром в высшем небе,‑

Только он знает это или не знает.

Гимн жертвенному коню (I, 163)[44]

1    Ты заржал впервые, рождаясь,

Вздымаясь из океана или первого источника вод,‑

С крыльями сокола и передними ногами антилопы,

И это было твое великое, достохвальное рожденье, о конь.

2    Яма[45] принес его в дар, Трита[46] запряг.

Индра впервые сел на него верхом.

Гандхарва[47] схватил его поводья.

Из солнца вы сотворили коня, о боги.

3    Ты, Яма, ты, Адитья, о конь,

Ты Трита по тайному предназначению.

С Сомою связан ты тесной связью,

Три привязи, говорят, у тебя на небе.

4    Три, говорят, у тебя на небе привязи,

Три ‑ среди вод, три твоих ‑ в океане.

И еще, о конь, ты похож на Варуну

Ибо в нем, говорят, твое высшее место рожденья.

5    О скакун, вот здесь ты купаешься,

Вот сокровища копыт твоих ‑ победителя.

Здесь я увидел твои поводья счастливые,

Те, что пастырей закона надзирают усердно.

6    Мыслью издали познал я твое «я»,

Птицу легкую, парящую в поднебесье.

Я видел крылатую голову, храпящую

На гладких, лишенных пыли дорогах.

7    Здесь увидел я твой высший образ,

Стремящийся почерпнуть силы в следе коровы[48].

Едва лишь смертный насладился тобой,

Наиглавнейший пожиратель растений[49] пробудил его.

8    За тобой ‑ колесница, юный муж ‑ за тобой,

За тобой ‑ коровы, склонность дев ‑ за тобой.

За твоею дружбой войско следует,

Боги тебя наделили силою мужества.

9    Он с золотыми рогами, он с ногами из бронзы.

Стремителен, как мысль, Индре не догнать его.

Сами боги жертву пришли вкусить

У взлетевшего первым на коня верхом.

10   Небесные кони, силой играющие,‑

В средине ‑ скачут еще, в конце ‑ остановились,‑

В ряд, словно гуси, смыкаются,‑

Они достигли небесного ристалища.

11   Твое тело, о конь,‑ в мощном полете,

Твой дух мчится, словно как ветер,

Твои рога во множестве мест являются,

Мечутся во все стороны по лесу.

12   На убиенье отправился быстрый конь,

Погруженный в думу,‑ мысль к богам обернулась.

Козла ведут впереди[50] его ‑ сородича.

За ним идут певцы, идут поэты.

13   Виталища высшего он достиг,

Конь. Там отец его и мать.

Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им,

И испросит даров, желанных жертвователю.

Перевод выполнен по изданию: «Die Hymiien des Rigveda», lirsg. von Th. Aufrecht, Berlin, 1955.