|
|
Начало сложения культурно-исторической
области Кукутени-Триполье неразрывно связано с более общими процессами
перехода Юго-Восточной Европы от неолита к энеолиту на рубеже V—IV тыс. до н.
э. Одной из важных черт, знаменующих этот переход, справедливо считается
заметный прогресс горнорудного дела, металлургии и металлообработки,
проявившийся как в чисто количественном, так и в технологическом плане и
имевший большое экономическое и социальное значение. Непременным и
универсальным признаком, позволяющим рассматривать в рамках единого периода
территориально удаленные культуры, является наличие в них медных изделий.
Следует, однако заметить, что в отнесении тех или иных культур к энеолиту
существует разнобой, вызванный различным подходом исследователей к оценке
металлургического критерия [57, с. 2—4]. Часто культуры, близкие стадиально,
территориально и хронологически, относят к разным эпохам — неолиту и
энеолиту. Поэтому проблема определения нижней границы энеолита требует здесь
более подробного рассмотрения. Известно, что отдельные медные предметы (в
основном бусы, мелкие орудия труда или кусочки меди) спорадически встречаются
еще на неолитических поселениях разных районов Балканского п-ова н Юго-Восточной
Европы, указывая на начало знакомства их обитателей с новым материалом, его
полезными производственными и бытовыми качествами. Медные предметы,
эпизодически встречающиеся на неолитических памятниках, теряются в массе
обычного инвентаря из кремня, камня, кости, раковин и т. д., никак не влияя
на хозяйство, быт, привычный образ жизни неолитических общин. Поэтому
представляется неправомерным отнесение к энеолиту неолитических по своей сути
культур [328], на памятниках которых найдены два-три мелких предмета из меди.
Широко распространено мнение о том, что энеолит начинается
лишь с появлением «тяжелых» медных орудий — проупшых топоров, тесел, долот и
др.,— тогда как неолиту присущи исключительно украшения и мелкий медный
инструмент (шилья, рыболовные крючки). Такой точки зрения придерживаются, в
частности, исследователя каменного века Карпатского бассейна, ведущие здесь
отсчет энеолита от тиса- полгарской культуры (И. Богнар-Ку- циан, Н. Калиц,
Ю. Павук, С. Шишка, В. С. Титов и др.).
Рассмотрев этот вопрос в технологическом аспекте, Н. В.
Рындина пришла к выводу, что появление тяжелых орудий и оружия ударного
действия тесно связано с открытием древними мастерами эффекта упрочения меди
холодной ковкой. «С энеолитом наиболее естественно связывать культуры, которым
присуще широкое внедрение металла в производство, и прежде всего появление
орудий и оружия ударного действия» [147, с. 80]. К неолиту же
исследовательница относит культуры, «в инвентаре которых на фоне господства
кремневой индустрии зафиксировано спорадическое появление меди в форме
украшений я колюще-режущих орудий». Заметим, что под это определение должна
попасть и трипольская культура раннего этапа с Карбунским кладом, в состав
которого наряду с многочисленными украшениями входят два топора, откованные
без упрочения лезвия [146, с. 61, 87].
Приведенная точка зрения, которую разделяют и другие
исследователи [118, с. 13,20], представляется спорной. Конечно, тяжелые
орудия из меди благодаря своим рабочим качествам могли повысить
производительность труда в некоторых отраслях хозяйства, например, при
обработке дерева. Однако было бы преждевременным заключение об их успешном
внедрении во все виды производства. Так, нет данных о прямом применении
медных проушных топоров в основной отрасли экономики — земледелии; многие из
них, очевидно, использовались в качестве оружия. По справедливому замечанию
В. М. Массона, в эпоху палеометалла опеделяющим фактором прогресса была не
производительность медных орудий, а высокая эффективность самого процесса их
производства, особенно увеличившаяся с открытием литья [112, с. 6].
Кроме того, нельзя забывать и о большом значении, которое
имели в жизни древнего человека медные украшения, выполнявшие не только свою
основную роль, но и служившие, судя по данным этнографии и археологии,
средством обмена, мерой стоимости, объектом культа, знаком социального
статуса и т. д. Потребность в них также стимулировала развитие производства
[318].
Таким образом, нет оснований связывать начало энеолита
именно с появлением тяжелых орудий. Полагаем, что к раннему энеолиту можно
отнести культуры, носители которых освоились с медью, осознав определенные ее
преимущества перед давно знакомыми материалами. Археологическим
свидетельством этого служит появление на ряде памятников той или иной культуры
медных наделил устойчивых форм, изготовленных, как подчеркивает Б. Н. Черных,
на чистой меди, лишенной искусственных примесей [186, с. 107— 109]. Иные
металлургические критерии отчленення энеолита от неолита (наличие собственной
металлургии и металлообработки, технология производства металла и орудий из
него, ассортимент последних) отступают на второй план.
Ряд культур Юго-Восточной Европы (Винча, Боян, Хаманджия)
сложился еще в неолите и эволюционировал в течение многих столетий,
постепенно вырабатывая и воспринимая новые черты, предопределившие их переход
к энеолиту. Другие, как и Триполье, возникли на рубеже неолита и энеолита в
процессе культурных и этнических взаимопроникновений, передвижений и
миграций, характерных для этого периода.
К концу У тыс. до н. э. наиболее благоприятные условия для
перехода к энеолиту сложились в регионе Юго- Восточной Европы, охватывающем
Среднее и отчасти Нижнее Подунавье. Население этого региона, оставившее
памятники поздненеолитических культур Винча (конец фазы В|), Вэдаст- ра I,
Боян (фаза Джулешти), достигло значительных успехов в экономическом и
культурном развитии. Здесь интенсивно развивается земледелие и животноводство
с возделыванием всех основных злаков и возможным использованием тягловой силы
быка [291]; основываются долговременные поселения с наземными глинобитными
жилищами; изготовляется высококачественная керамика с разнообразным и сложным
орнаментом. На памятниках указанных культур встречаются и отдельные медные
предметы.
Концом ранней Винчи датируются некоторые экземпляры бус,
найденных на эпоиимном поселении [32, т. 4, с. 43]. К культуре Боян относятся
бусы из могильника фазы Болинтиняну в Чернике [218, с. 53, 55, 5, 20, 21\ и
шило с поселения Джулешти-Сырбв [277, с. 192, 194, 10]. В Фэркашу де Сус
(культура Вэдастра) найден медный крючок [233, с. 332].
Несомненный хронологический приоритет переднеазиатской
металлургии (Чайоню-Тепези, Суберде, Чатал Хю- юк, Телль Магзалия и другие
известные поселения с находками медных предметов датируются VII тыс. до н.
э.) предполагает, что именно нз этого региона опыт знакомства с металлом мог
быть передан населению соседних территорий. Так, многие исследователи пишут о
возможном «первом толчке» извне, приведшем к зарождению в Европе горного дела
и зачатков металлургии при их вполне самостоятельном дальнейшем развитии
[146, с. 105—106; 189 с. 199]. Видимо, в связи с ним следует рассматривать
упоминавшиеся выше и некоторые другие медные изделия, найденные на
неолитических поселениях Юго-Восточной Европы. Они отражают начальную,
экспериментальную фазу освоения меди в земледельческом неолите Балкан,
Подунавья и соседних районов, относящуюся ко второй половине У тыс. до н. э.
[220, с. 375].
Сравнительно высокий уровень развития местных культур и
раннее знакомство нх носителей с металлом способствовали переходу
Балкано-Дунай- ского региона на новый этап развития; решающую роль при этом
сыграло наличие богатых и доступных источников сырья в северной части
Балканского п-ова. Видимо, еще концом V тыс. до н. э. следует датировать начало
эксплуатации месторождения меди Рудна Глава в горно-рудном районе Бор-Май-
данпек в 140 км к востоку от Белграда. Тут открыто более 20 узких
вертикальных шахт глубиной 15—20 м, в основном относящихся к началу поздней
фазы культуры Винча [268]. На многих винчанских поселениях этого времени
обнаружены куски руды, кусочки меди и мелкие украшения; на поселении Се-
левак их количество превышает 140 [327, с. 29]. Таким образом, начало
энеолита на севере Балкан и в Поду- навье совпадает с началом поздней Винчи.
Почти одновременно с Рудной Главой началась разработка
северофракийских месторождений (юг Болгарии), в первую очередь известного
рудника Аи-бу- нар. Е. Н. Черных обследовал здесь 11 древних выработок в виде
узких карьеров, наиболее ранние из которых эксплуатировались носителями
ранне- эяеолитической культуры Караново V- Марица в начале IV тыс. до н. э.
[189, с. 56—89; 170, с 26]. На поселениях этой и соседних культур (Градешни-
ца) появляются, хотя и в небольших количествах, мелкие орудия труда и
украшения из меди [127, 72].
Становление и развитие энеолита Юго-Восточной Европы (н
металлургии меди как важной черты этого периода) — процесс поэтапный,
последовательно охватывающий все новые и новые районы. Наиболее интенсивно он
проходил в зонах действия балканских очагов металлургии и металлообработки и
в соседних районах, находящихся под непосредственным влиянием этих очагов.
Механизм перехода каждого конкретного района к энеолиту мог быть разным:
самостоятельное развитие металлургии и металлообработки на местной сырьевой
базе; миграции носителей культуры, уже знающей металл; переселение отдельных
групп горняков и металлургов; появление собственной металлообработки,
стимулированное поступлением металла извне, и т. д.
Потребность в изделиях из меди вызвала к жизни сложную
систему обменных связей, прямых и опосредствованных контактов, в результате
которых металл н технология его получения стали достоянием многих районов
Европы. Эти контакты способствовали заимствованию новых идей, распространению
достижений в области .техники, экономики, идеологии. Наиболее чуткими к
инновациям оказывались соседние культуры, близкие стадиально и подготовленные
к их восприятию тенденцией своего внутреннего развития [9, с. 10-13].
В Юго-Восточной Европе первой половины IV тыс. до н. э.
можно выделить несколько районов, раннему энеолиту которых присущ свой
специфический путь развития. Рассмотрим основные археологические культуры
этих районов ( 86), обратив особое внимание на их взаимоотношения с ранним
Трипольем.
На северо-западе Балкан продолжается естественная эволюция
одной из наиболее мощных нео-энеолитических европейских культур — Винчи
[219], наглядно представленная материалами анонимного поселения — телля
[32],залегающими в слоях выше отметки 6 м.
По мнению ряда исследователей (Г. Ду- митреску, Т. С.
Пассек, С. Маринеску- Былку), Винча внесла вклад в сложение культуры
Прекукутени — раннее Триполье. С. Маринеску-Былку полагает, что наземные
глинобитные жилища-площадки могли возникнуть под воздействием винчанского
домостроительства [382, с. 36—37]. Не исключено, что Винча, особенно в
трансильванском воплощении (Винча-Турдаш), действительно оказала определенное
генетическое воздействие на фазе формирования культуры Прекукутени, хотя этот
вопрос нуждается в разработке.
Однако в дальнейшем влияние Винчи на культуры Нижнего
Подунавья и районов к востоку от Карпат ощущается слабо. Ее металлургия была
в первую очередь ориентирована на северо- запад Балканского п-ова [189, с.
88], что, по-видимому, и обусловило отсутствие контактов с более восточными
культурами.
На материальной культуре раннего Триполья не сказалось
воздействие богатой винчанской керамики либо пластики с ее характерным
иконографическим типом. Исключением, возможно, является орнамент в виде
мелких округлых точек-вмятин, заполняющих врезанные ленты или угловые
композиции. Он изредка встречается на раннетри- польской посуде ( 51, 9; 52,
5), но
вполне обычен для керамики культуры Винча [32, т.* 4,
139].
Возможно, в прекукутенско-раннетри- польскую среду
попадали немногочисленные винчанские керамические импорте. Так, в Бернашевке
найден обломок профилированной мисочки с высоким прямым венчиком ( 81,5),
заметно отличающийся по своей тонкоструктурной глине от остальной посуды
поселения. Эта форма, чуждая керамике раннего Триполья, обычна для Винчи [32,
т. 4, IV, 8; XV, 136]. Под влиянием винчанской зооморфной керамики в
Луке-Врублевецкой был изготовлен птицевидный сосуд ( 62,7), причем мастер
воспроизвел ряд мелких деталей импортного образца, но орнаментировал свой
сосуд в обычной ранне- трипольской манере [14, с. 166].
К сожалению, единичные импорты и подражания им не дают
возможности для четкого хронологического сопоставления двух культур. На
основании косвенных данных исследователи относят памятники культуры
Прекукутени — раннее Триполье ко времени завершения фазы Вг — началу фазы С
культуры Винча [256; 324, с. 5—6; 282, с. 140].
Очевидно, Винча являлась важным звеном в цепи далеких
опосредованных контактов ранних трипольцев, уводящих в глубинные районы
Балканского п-ова и Средиземноморья, откуда происходят предметы из мрамора и
морских раковин, найденные в составе Карбунского клада [153, с. 146—150], а
также некоторые экземпляры антропоморфной глиняной пластики [63, с. 138].
Начало энеолита в восточной части Балканского п-ова
(территория Болгарии) связано с группой родственных культур, очевидно,
сложившихся на базе местного позднего неолита, пока еще плохо изученного
[170, с. 25—35]. Каждая из них обладает хорошо выраженными индивидуальными
признаками, обусловленными влияниями, особенностями природной обстановки и т.
д. Среди вареных объединяющих черт следует назвать прежде всего керамику с
врезным орнаментом, инкрустированным белой пастой. Постепенно ее сменяет
посуда с графитной-, росписью, характерная для культуры Караново V-Марица
[170, с. 15—16]. Распространение этой посуды по всей территории Болгарии —
свидетельство возрастающей роли указанной культуры, в ареале которой
находились северофракийские медные рудники. Высокий уровень
обществепно-экономпчес- кого развития Фракии, связанный с экспортом местного
металла, обусловил ведущую роль этого района в консолидации всех
раннеэнеолитичеекпх культур на территории Болгарии: Градеш- ница
(северо-запад), Поляница (северо- восток), Сава (Причерноморье) и др..
включенных X. Тодоровон наряду с культурой Караново V-Марица в единую область
фракийского энеолита [170. с. 11—13, 26—28]. В ареале этих культур интенсивно
развивались горное дело, металлургия и металлообработка. Показательно, что
вскоре здесь появляются и первые в Европе золотые предметы. Так, при одной из
трех погребений разрушенного могильника, открытого в 2 км от знаменитого Варненского некрополя [72] и датированного И. Ивановым концон первой половины
энеолита, найдены были медные браслет и перстень вместе с ожерельем и». 31
золотой бусины [71].
Уже на ранней фазе энеолита металл из местных
месторождений и готовые' изделия поступали на соседние территории к северу от
Дуная, лишенные собственных источников меди — в Мун- тению, Молдову я далее
на северо-вос- ток. Посреднические функции при этом, очевидно, выполняли
носители двух культур на северо-востоке Болгарин — Поляница и Сава. Для
керамического комплекса этих культур характерны отчетливые боянские черты:
выемчатый орнамент, заполненный белой пастой (шахматный узор, «волчьи зубы»),
и каннелюры. Даже графитный рисунок в виде узких треугольников подражает
мотивам выемчатого орнамента [170, с. 27—28, 31-32; 20-22; 38-41].
Несомненное воздействие Бояна на раннеэнеолитические
культуры правобережья Дуная Е. Коиша [77, с. 62;. 225; 248, с. 40—46]
объясняет продви- экением части населения Мувтевви (племена культуры Боян на
ее поздней фазе — переходной к Гумельнице) через Дунай на территорию
Восточной Болгарии и даже южнее — в долину Марицы и к Эгейскому побережью.
Вероятно, некоторый приток населения С севера действительно имел место, так
или иначе для раннего энеолита северовосточной части Балканского п-ова и
Нижнего Подунавья фиксируется определенная общность материальной культуры.
Наметившийся процесс интеграции завершился к началу поздне- то энеолита (около
середины IV тыс. до н. э.) сложением мощной культурво- всторвческой областв
Каравово VI- Гумельница.
Влияние энеолита северо-восточной части Балканского п-ова
и Нижнего Подунавья отразилось и на культуре Прекукутени-раннее Триполье, в
ареал которой постувал балканский металл. С импульсами из этих районов,
возможно, связаны и первые опыты графити- рования поверхности сосудов на
некоторых раннетрипольских поселениях (Лука-Врублевецкая, Сабатиновка II,
Греновка), не получившие, впрочем, широкого распространения. В свою очередь,
влиянием культуры Прекукутени — раннее Триполье можно объяснить появление на
поздней фазе культуры Сава в причерноморской части Болгарии керамики,
украшенной оттисками гребенчатого штампа [169, с. 89, 92; 170, с. 31-32].
Основную роль в налаживании опосредствованных связей
населевия Молдовы и Пруто-Днестровского междуречья с районами, находящимися к
югу от Дуная, очевидно, играли родственные боннские племена Мунтеннн, с
которыми поддерживались тесные отношения. Румынский археолог П. Роман,
рассмотрев многочисленные находки прокукутенской керамики на боннских
поселениях, пришел к выводу, что в конце развития культуры Боян (этап Снапцов
переходной фазы) часть пре- кукутенского населения жила непосредственно на
северо-востоке Мунтении [320]. С. Маринеску-Былку также предполагает наличие
в боявской среде прекукутеоского этноса [286]. Естест- вевво, контакты между
восителями культур Бояв в Прекукутени — равнее Триполье осуществлялись прежде
всего на их пограничье, однако отзвуки этих связей ощущаются и в собственно
ранветрипольском ареале.
Одвим из периферийных проявлений балкаво-дунайского
энеолита является группа памятников на юге Молдовы, северо-востоке Мунтении,
севере Добру- джи и левобережье Нижнего Дуная. В археологической литературе
она известна под названиями культурный аспект Алдень II [224], культура
Гумельница [134; 12; 158], белградская культура [17], культура Болград-Ал-
день [199, с. 253—256], культурвый аспект Стойкавв-Алдени [240].
Геветвческой основой культурной группы Болград-Алдень,
ВИДИМО, послужили Соянские памятники переходной фазы на юге Молдовы и северо-
востоке Мунтении. В материалах таких поселений этого района, как Сучевень и
Лшпкотявка, заметны традиции предшествующих фаз культуры Боян-Вид- ры и даже
Джулештя £239]. В целом культурную группу Болград-Алдень следует
рассматривать как одно из наиболее раннвх проявлений формирующейся
гумельницкой культуры.
В связи со сказанным необходимо привести точку зрения
болгарской исследовательницы X. Тодоровой, считающей ареал описываемой
культурной группы крайним северо-восточным районом области фракийского
энеолита. По ее мнению, часть избыточного населения Добруджи на 1-й фазе
развития культуры Караново VI — Гумельница продвинулась через Дунай (или по
Черному морю и Дунаю) на север. Восприняв некоторые достижения раннего
Триполья, пришельцы создали здесь самостоятельный «культурный облик»
(смешанную культуру), которую исследовательница назвала Белградским вариантом
культуры Варна [170, с. 12— 13, 31—33]. Получаемый из «метрополии» графит и
металл носители нового «культурного облика» распространяли далеко на север.
Так, фрагменты керамики и медные изделия, найденные в верхнем слое поселения
Новые Русеш- ты в Молдавии, X. Тодорова классифи*
цирует как принадлежащие культуре Варна [170, с. 44, 67].
Гипотеза Х.То- доровой недостаточно аргументирована и должна быть отвергнута,
прежде всего, в свете установленной выше (см. гл. IV) хронологии и
синхронизация: культурная группа Болград-Алдень, в целом одновременная
раннему Три- полью, относится к раннему энеолиту и не могла возникнуть в
результате миграции на север поздиеэнеолитиче- ской культуры Варна,
синхронной Ка- раново VI — Гумельнице.
Исследователи отмечают общие черты в материальной культуре
населения, оставившего памятники группы Болград- Алдень, и
прекукутенско-раннетриполь- ских племен (общность некоторых форм и орнамента
посуды, наличие глинобитных наземных жилищ и землянок и т. д.). По мнению Е.
Комши, это сходство свидетельствует о том, что раннее Триполье было, наряду с
Боя- ном, генетической подосновой группы Болград-Алдевь [224]. Полагаем, что
близость двух описываемых культур объясняется общим боннским наследием, а
также тесными контактами и взаимовлиял ия и и, обусловленными их
непосредственным соседством.
Эти контакты еще более упрочились, когда памятники
культурной группы Болград-Алдень появились на левом берегу Прута и
левобережье Нижнего Дуная. В частности, отсюда на восток поступал желтый
кремень балканского или добруджского происхождения [136, с. 54], обычный для
этих памятников. На каждом раннетрипольском поселении Поднестровья встречено
несколько орудий и пластин из этого кремня, причем почти все изделия служили
и во вторичном употреблении; не имея серьезного производственного звачення,
они, тем не менее, были важны для жителей трипольских поселков. На
южнобугских поселениях желтый добруджский кремень отсутствует.
Еще раз подчеркнем наблюдаемое в ряде случаев большое
сходство, почтя идентичность керамики двух культур. Так, для памятников
культурной группы Белград — Алдень обычны крупные кувшиновидные горшки с
грубой шероховатой поверхностью. Из Вулканешт, в частности, происходит такой
горшок с двумя парами ручек, расположенных по диагонали на плечах сосуда и у
его дна; ручки соединены налепным петле- видным валиком с защипами, второй
валик опоясывает основание цилнндри» ческого горла [12, 20, 2]. Точно такой
же сосуд происходит с прекуку- тенского поселения Тырпешти [287, рнс. 81, 5].
Чрезвычайно похожи и сосуды в виде тулова птицы, найденные в Вулканештах [12,
с. 37; рнс. 21, 7] и Траяне-Дялул Фынтынилор [282. 62, 3].
Приведенные факты ПОЗВОЛЯЮТ предположить, что некоторые
представители энеолнтического населения низовьев Прута и Дуная могли
проживать непосредственно на прекукутенсно-ран- нетрипольских поселениях.
На фоне раннего энеолита Балкапо- Дунайского региона
сравнительно изолированным историко-культурным феноменом выглядит дооруджская
культура Хаманджия, происхождение которой исследователи связывают со
Средиземноморьем и Ближним Востоком [211, с. 52—57] .В своем развитии она
прошла через несколько неолитических фаз: первые медные предметы появляются
на поздних хаманджийских памятниках, очевидно, как импорты нз круга соседних
культур фракийского энеолита либо из боннского ареала.
Стратиграфия телля Хыршова в До- брудже показывает, что на
поздней фазе (Чамурлия де Жос) Хаманджия сосуществует с поздним Бояном [255].
Фрагменты хамаяджийской керамики, найденные в верхнем слое поселения Радовану
в Мунтении, подтверждают этот вывод. Это позволяет в целом синхронизировать
позднюю Хаманджию и культуру Прекукутени — раннее Триполье, хотя последняя,
очевидно, продолжает свое развитие и после того, как носители культуры
Хаманджия были ассимилированы гумельницким населением Добруджи.
С. Маринеску-Былку пишет о влиянии культуры Прекукутени на
Хаманджию, выразившемся в появлении некоторых новых форм сосудов и элементов
орнамента (каннелюры, гребенчатый штамп) в хаманджнйском керамиче-
скол комплексе [280; 282, с. 138]. Примером (и, пожалуй,
единственным) обратного влияния служит возникновение в
прекукутенско-раннетрипольской пластике образа «мыслителя», представленного
известной статуэткой из Тырпешти [282, 73, 7]. Таким образом, оценка
Хамапджии как «передатчика всех новых явлений» [45, с. 29] явно аавышена, а
связи ее носителей с племенами культуры Прекукутени — раннее Триполье
представляются ограниченными.
Что касается перехода к энеолиту древнеземледельческих
культур второго крупного региона Юго-Восточной и Центральной Европы —
Карпатского бассейна, то не исключено, что его начало было стимулировано
импульсами из северных районов Балканского п-ова. В разных частях Карпатского
бассейна этот процесс нмел свои особенности.
На востоке его, в Трансильвании, на базе проникшей сюда из
Подунавья еще в среднем неолите культуры Винча сложилась местная культура
Турдаш, впитавшая многие виичанские черты. Очевидно, благодаря родственному
населению северо-запада Балкан носители культуры Турдаш познакомились с
металлургией, нашедшей хорошую сырьевую базу в трансильванских месторождениях
меди. Здесь уместно напомнить, что еще на поздней фазе культуры Криш в
Трансильвании был известен металл, свидетельством чего служат медное шило,
найденное на поселении Баломир, и кусочек меди из Иернута [331, с. 517, 519,
6].
Очевидно, переход к энеолиту в Трансильвании связан с
поздними фазами Турдаша, когда па его основе зарождается известная культура
Петрешти с расписной полпхромной керамикой. Последней предшествовала посуда с
более простой росписью (тип Лумя- Ноа), имевшая местные генетические корни
[311, с. 326—336; 331, с. 524— 530].
Контакты между энеолитическими культурами, локализованными
по обе стороны Карпатской дуги, в значительной степени были обусловлены тем,
что юго-восточная часть Трансильвании входила в зону формирования культуры
Прекукутени. Не случайно на ряде> турдашских памятников
встречена пре- кукутенская керамика I и II фаз [310; 282, с. 134].
Убедительным свидетельством влияния культуры Турдаш служат характерные для
нее «письменные знаки» [278; 325], имеющиеся на посуде прекукутенских и
раннетрипольских поселений [282, 34, Л, 7; 105, с. 37—39]. Турдашскне керамические импорты попадают, как уже отмечалось, далеко на восток, в
раннетриполь- скую среду Поднестровья.
Возможно, уже в раннем энеолите возникают связи и с
носителями формирующейся культуры Петрешти, хотя в целом она отвечает
культуре Кукуте- ни А и развитому Триполыо. Не исключено, что в это время в
восточные районы начал поступать металл трансильванского происхождения.
Если для развития нео-энеолитиче- ских культур Трансильвании
характерна определенная замкнутость н непрерывность, то на большей части
Карпатского бассейна картина выглядит более сложной. В Потисье, междуречье
Тисы и Дуная, Задунавье н других районах в конце У тыс. до н. э., развивался
ряд культур и культурных групп (Бюкк, Сакалхат, Желиз-Желизовце и др.), как
полагают исследователи, в той или иной степени связанных своим происхождением
с более ранними местными культурами — КЛЛК или алфелдской линейной керамики
[272; 166; 315]. Для них характерна посуда с врезанным линейным орнаментом,
часто инкрустированным белой и красной пастой и дополненным прокраской
участков поверхности сосуда после его обжига. Упомянутые культуры и
культурные группы практически не знают металла. Можно назвать лишь четыре
медные бусинки, найденные при погребении группы Сакалхат в Чанителеке [263,
с. 9—10] и шило с поселения Несмей группы Желиз [214, с. 333].
К началу IV тыс. до н. э. ситуация вдесь претерпевает
заметные изменения [166, с. 227, 412-413] : в бассейне Тисы складывается одноименная
культура; к западу от нее начинается развитие Лендьела — крупной культуры,
или культурно-исторической области, охва
тывающей задунайскую час» Венгрии, Западную Словакию,
Моравию, значительную часть Польши я другие районы. Этим культурам присущи новые
черты: крупные поселения, часто с оборонительными сооружениями (рвы,
палисады); большие могильники на поселениях и рядом с ними; изготовление в
значительном масштабе каменных шлифованных орудий; распространение медных
изделий. Для раннего Лендьела характерна нолихромная посуда, расписанная
после обжига; на керамике Тисы, а также культурных групп Горжа [267], и др.
появляется роспись, нанесенная черной и белой красками до обжига. Подчеркивая
важность этих инноваций, В. С. Титов [166, с. 227) и другие исследователи
относят Тису и Лендьел к последнему периоду неолита, тогда как Бюкк,
Сакалхат, Желиз- Желизовце и другие предшествующие им культуры и культурные
группы рассматривают как среднеиеолитические.
Находки на памятниках культур Тиса, Херпай [273, с. 128,
45] и Лендьел (в первую очередь в могильнике Зенговарконь) значительного
количества медных изделий, составляющих целые серии [238, XXXIV, 10,18; XLI,
10; XLII, 2; XLIV, 19; 166, с. 390—391], позволяют нам именно с этими
культурами связывать начало энеолита на территории Карпатского бассейна. При
этом вполне вероятно стимулирующее влияние северо-балканских культур; во
всяком случае, исследователи отмечают, что при наличии местной генетической
линии культуры Тиса и особенно Лендьел (а также более мелкие культурные
группы) формировались при сильном воздействии с юга [166, с. 365-366,
411-412; 267, с. 219-220].
Данные, позволяющие судить о взаимоотношениях культуры
Прекукутени — раннее Триполье с энеолнтически- ми культурами центральных и
западных районов Карпатского бассейна, весьма ограничены. В главе IV мы уже
писали о наличии в раннетрипольской среде редких керамических импортов нз
района Потисья и местных подражаниях им. Напомним также о крышке с поселения
Александровка, расписанной изнутри белой краской по красной облицовке. Ее
крестовидный рисунок с завитками спирали (рйс. 69, IS) чуЖД Триполью, но
встречается на украшенных полихромиой росписью сосудах раннего Лендьела. В
Асоде — одном из наиболее ранних лендьелскнх поселений Венгрии — найдены роговые
топоры, орнаментированные мелкныи округлыми ямками [270, 287,1, б]. Так же
украшен и боевой топор из рога, встреченный в Бернашевке ( 43, 2), Эти факты
указывают на нерегулярные я, очевидно, опосредствованные контакты между
носителями указанных культур.
В. С. Титов подчеркивает моменты более общего сходства
материальной культуры Лендьела и раннего Триполья: наличие каменных сверленых
боевых топоров, лощил из крупных костей животных, украшений на меди и раковин
[166, с. 384, 388, 390]. Описывая наземные глинобитные жилища отдельных
поселений культуры Тиса, исследователь указывает на их тождество с
трипольскими площадками [166, с. 331—334]. Отмеченные выше черты сходства не
позволяют, однако, сделать вывод о тесных связях раннего Триполья с Лендьелом
и Тисой, так как они распространяются и на ряд других культур энеолита и
неолита. Напомним, в частности, о наличии глинобитных домов на поселениях
неолитической группы Сакалхат, предшествующей культуре Тиса [322]. Очевидно,
здесь мы имеем дело с явлениями стадиального порядка, общими для многих
земледельческих культур Юго-Восточной Европы.
Заканчивая краткий обзор раннего энеолита в разных
регионах Юго-Восточной Европы, подчеркнем, что в археологических культурах
этого времени фиксируется значительное сходство, наиболее наглядно
проявляющееся в изготовлении керамики с врезанным линейным орнаментом
(спираль, меандр, петлевидный узор), часто инкрустированным белой и красной
пастой; декоративном приеме прокраски участков поверхности сосуда после
обжига, на смену которому приходит роспись до обжига; распространении
каменных шлифованных орудий труда и боевых топоров. Можно говорить и о
близости социально-экономических и этнических процессов, отраженных в
интеграции родственных культур под эгидой наиболее развитых из них (Караново
V и Боян, Лендьел).
Это сходство, очевидно, вызвано как стадиальной общностью,
так и упрочением межкультурных и прямых этнических контактов, в которых
важную роль сыграло распространение металла. Последнее обстоятельство,
однако, пе следует переоценивать, как это делают некоторые авторы [170, с.
66—67]. Основное значение в развитии энеолитических обществ сохраняли такие
факторы, как локальная особенность культур; системы хозяйства,
соответствующие местным физико-географическим условиям; устойчивые этнические
традиции.
Поэтому энеолит каждого района Юго-ВосточноЙ Европы
характеризует свой специфический набор признаков, включающий типы поселений и
жилищ, керамику, орудийный комплекс, погребальный обряд, предметы культа,
состав культурных растений и домашнего стада и т. д.
В полной мере сказанное относится и к раннему Триполью.
Как уже не раз отмечалось в этой работе, многие нити спяливают его с
нео-энеолитическими культурами балкано-дунайского региона: выемчатый орнамент
керамики (Боян, Вэдастра, Сава) и каннелюры (Випча, Боян); глинобитные
жилища- площадки (Винча, Боян) и др. Некоторые иэ этих черт обусловлены
генетическим вкладом культуры Боян. Весьма выразительны и крншские элементы в
керамическом комплексе раннетрипольских памятников. В целом же
индивидуальность раннего Триполья как самостоятельного явления в кругу
энеолитических культур Европы вполне очевидна и проявляется в технологических
особенностях, формах и орнаментации посуды, пластике, орудиях труда из
кремня, типах жилшц. Унаследованные от материнских культур черты, в первую
очередь,— врезанный спиральный орнамент керамики и каннелюры, глинобитные
площадки — закрепляются в раннем Триполье, совершенствуются и становятся его
определяющими признаками. «Консервации» последних и усугублению специфики
культуры способствовала мобильность раннетрипольских племен, увеличивающая их
отрыв от родственного энеолн- тнческого населения балкано-дунайского и
карпатского регионов.
Если в неолите Пруто-Днестровское междуречье было далекой
и сравнительно слабо заселенной периферией раннеземледельческих культур 10
го-В ост очной Европы (Криш, КЛЛК) с характерной для нее «тотальной
прерывностью н нестабильностью развития» [314, с. 43—44], то в начале
энеолита ситуация меняется. С появлением здесь, а затем и в Побужье,
раннетрипольских племен эта территория прочно осваивается ими, вовлекается в
процесс энеолитизации (упрочение и совершенствование производящих форм
хозяйства, распространение металла), становясь плацдармом для дальнейшего
продвижения на восток.
Это продвижение связано уже с последующим этапом развития
Триполья, на котором его самобытность еще нагляднее проявляется на фоне
энеолитических культур Юго-Восточной Европы, а значение как распространителя
важнейших достижений земледельческого энеолита в новой культурной и
этнической среДе резко возрастает.
|