Конституция США, одобренная Филадельфийским конвентом 17 сентября 1787 г. и вступившая в силу 4 марта 1789 г., — первая конституция Соединенных Штатов Америки как республики, обладающей полной международной правосубъектностью., Это необходимо подчеркнуть, поскольку в литературе иногда высказывается мнение, что первой американской конституцией следует считать Статьи Конфедерации 1781 года34.

Сторонники этой концепции не учитывают того, "что Конфедерация Соединенных Штатов Америки, созданная для объединения усилий в революционной войне против Англии, не обладала признаками, необходимо присущими государству. Она представляла собой не союзное государство, каковым Соединенные Штаты стали после вступления в силу федеральной Конституции, т. е. в 1789 году, а союз суверенных государств. Поэтому Статьи Конфедерации — это своеобразный международный договор, а не Основной закон единого государства, вне зависимости от формы его устройства. Конфедеративный союз суверенных американских штатов не был государством, но в его рамках были заложены некоторые основы той государственности, законченным юридическим оформлением которой явилась Конституция 1787 года.

Принятие конституции единого государства, включившего в себя 13 независимых малых государств, созданных на базе бывших английских колоний, не было случайностью. Его обусловили реальные экономические, политические, социальные и идеологические потребности эпохи. Общественное сознание населения «молодых освободившихся государств» тяжкими обстоятельствами было подведено к идее государственного объединения, которое требовало принятия Конституции вместо прежних Статей Конфедерации,— не «новой» конституции, а первого Основного закона страны, первой в истории человечества писаной конституции.

Историки и государствоведы не раз отмечали, что Фи ладельфийский конвент самочинно присвоил себе учредительные полномочия, вместо пересмотра и усовершенствования Статей Конфедерации приняв абсолютно новый документ— Конституцию. Действительно, узурпация учредительных полномочий имела место. Факты свидетельствуют о том, что Конвент пренебрег рекомендациями конгресса Конфедерации, в которых было сказано, что Конституционный конвент созывается «с единственной и ясно выраженной целью пересмотреть Статьи Конфедерации»35.

Итак, 25 мая 1787 г. в Филадельфию прибыли 55 делегатов от 12-ти легислатур (Род-Айленд отказался участвовать в Конвенте) — небольшое, но весьма внушительное собрание. Среди них были выдающиеся государственные и политические деятели, ученые, философы, адвокаты. Достаточно назвать несколько имен: Джордж Вашингтон, Александр Гамильтон, Бенджамин Франклин, Джеймс Мэдисон, Эдмунд Рэндольф, Джеймс Вильсон. «Следует отметить, однако, — замечают американские историки, — что некоторые из самых активных инициаторов и деятелей революции не вошли в число делегатов Конвента. Джефферсон находился во Франции, Патрик Генри отказался выдвинуть свою кандидатуру, Джон Адаме был посланником в Англии, а трое защитников революции — Томас Пейн, Сэмюель Адаме и Христофор Годсен — не были избраны. Короче говоря, радикалы были представлены слабо»36.

Давно уже обращено внимание на то, сколь однороден был социальный состав Филадельфийского конвента: только собственники, только богатые люди. Плантаторы, рабовладельцы, землевладельцы, банкиры, предприниматели, держатели государственных ценных бумаг, купцы, судовладельцы и т. д. — все это представители экономически господствующего класса, и их конституционные предложения выражали совершенно определенные интересы. Известный американский историк Ч. Бирд, тщательно проанализировавший имущественное положение делегатов Конвента, пришел к следующему выводу: «Нельзя... сказать, что члены Конвента были «не заинтересованы». Напротив, мы вынуждены сделать вывод, что они, благодаря своему личному опыту в экономических делах, совершенно точно знали, какие результаты должна принести учрежденная ими система правления»37.

Социальная однородность делегатов Конвента отнюдь не исключала разногласий и весьма острых споров по конкретным и далеко не второстепенным вопросам. Но в главных, конечных целях они были едины, ибо отстаивали совокупный интерес своего класса. Американские ученые высказывают по этому поводу следующее суждение: «Сосредоточивая внимание на дебатах (в Конвенте. — Авт.) ... многие историки склонны переоценивать значение разногласий среди «отцов-основателей». Действительно, в Филадельфии предстояло примирить различные взгляды и прийти ко многим компромиссам. Тем большее изумление вызывает почти полное согласие делегатов по основным политическим вопросам»38.

В условиях фактического развала Конфедерации перед учредителями Конституции стояла троякая задача: остановить дальнейшее развитие революции, создать «более совершенный Союз» и надежно гарантировать права собственников. На закрытых заседаниях делегаты высказывались вполне откровенно, не опасаясь скомпрометировать себя в глазах общественного мнения. Совершенно естественно, что их мышление и соответствующие решения были детерминированы объективными обстоятельствами их эпохи.

В аргументах делегатов в ходе разработки проекта Конституции нашли отражение различного рода факторы, и прежде всего колониальный «конституционализм», опыт конституционного развития независимых штатов, британская — идеализированная — модель государственности, политические учения современного им мира (в первую очередь Дж. Локка и Ш. Монтескье). Однако главной детер- минантой являлись экономические и политические интересы собственников. Личные политические, экономические, религиозные и иные взгляды делегатов не были, естественно, одинаковыми, но господствующие настроения совпадали, о чем можно судить по следующим высказываниям.

Губернатор Вирджинии Рэндольф: «Главная опасность проистекает от демократических статей существующих конституций. В этой Конституции должен быть установлен крепкий барьер против демократии»39.

Делегат от Коннектикута Шерман: «Народ должен быть как можно меньше допущен к делам управления. Народ всегда подвержен заблуждениям»40.

Делегат от Делавэра Брум выражал мнение тех, кто требовал «уменьшить зависимость всей системы правления от народа»41.

Делегат от Массачусетса Джерри: «Зло, от которого мы страдаем, происходит от избытка демократии»42.

Александр Гамильтон: «Все общества разделяются на меньшинство и большинство. Первые—это богатые и знатные, остальные —масса народа. Говорят, что глас народа — глас божий... В действительности это неправда»43. Нет ничего удивительного в том, что консервативные убеждения делегатов Филадельфийского конвента прямо или косвенно нашли свое выражение в различных положениях Конституции.

Анализ и оценку Конституции, одобренной Конвентом, следует предварить некоторыми общими соображениями. В многочисленных американских публикациях, посвященных этому документу, часто встречаются две полярно противоположные точки зрения. Одни авторы неумеренно восхваляют его, другие столь же неумеренно ругают. Подобного рода амбивалентность в оценке Основного закона США объясняется не только субъективизмом, но и методологическими пороками при отборе критериев оценки. Прежде всего нельзя забывать о том, что американская Конституция появилась, когда основы буржуазной демократии существовали лишь в отдельных странах. В период, когда на Американском континенте шла Война за независимость, в Европе царил абсолютизм, не ставший лучше от того, что начал именовать себя «просвещенным». Поэтому с позиций той эпохи американская Конституция должна быть оценена, вне всякого сомнения, как демократический документ даже до принятия Билля о правах. Конституция была утверждена Конвентом за два года до штурма Бастилии, когда не существовало ни одного писаного конституционного документа, который можно было бы сравнить даже с Декларацией независимости.

При разработке государственно-политической системы «более совершенного Союза» учредители Конституции руководствовались определенными политико-правовыми принципами и идеалами, которые в тогдашней американской системе ценностей считались основополагающими.

Республиканизм. Учредители Конституции испытывали неприязнь к монархической форме правления, которая ассоциировалась у них с британским колониальным гнетом и тиранией в том смысле, который вкладывало в это слово американское общественное мнение последней четверти XVIII века. «Отцы-основатели», однако, не отождествляли понятия «республика» и «демократия». Идеи народоправства им были чужды. Они считали, что править в государстве могут лишь образованные люди, собственники, добившиеся высокого положения в обществе своим трудом, а не в силу аристократического происхождения. Под республиканской формой правления «отцы-основатели» подразумевали выборное ответственное правительство, сменяемое в установленные сроки. При этом они были единодушны в убеждении, что массы не должны принимать непосредственного участия в государственных делах. По замыслу авторов Конституции, массы могли принимать некоторое, ограниченное участие в выборах правительства, но возможности влиять на его деятельность они фактически лишались. Если воззрения «Отцов-основат)елей» изложить языком современной политологии, то их идеалом была элитарная республика, при которой относительно широкая выборность органов власти и наличие формально провозглашенных прав и свобод отнюдь не исключали, а предполагали раскол общества на правящих и управляемых.

Защита свободы и собственности. Делегаты Конвента верили в то, что права на жизнь, свободу и собственность — важнейшие естественные права, без которых люди не имели бы возможности обеспечить себе полноценное существование, что все люди созданы равными и в равной степени наделены естественными неотчуждаемыми правами. Однако эта вера, выраженная в сакраментальных формулах Декларации независимости, не помешала им молчаливо согласиться с рабством и фактическим неравенством, существовавшим в американских штатах. По их представлениям, имущественное неравенство — естественное проявление многообразия рода человеческого, поскольку люди не могут быть одинаковыми по уму, таланту, способностям, добродетели и т. п. Короче говоря, делегатам Конвента было свойственно чисто буржуазное понимание свободы и равенства, но свои взгляды на собственность они не считали возможным выражать в Конституции прямо и откровенно.

Общественный договор. Идеи Г. Гроция, Д. Дидро и Ж. Ж. Руссо были хорошо известны делегатам Конвента. Однако их нельзя назвать простыми эпигонами — европейские идеи они приспосабливали к «чисто американским условиям». По мысли «отцов-основателей», государственное правление зиждется на договоре народа с правительством. Последнее, согласно этому договору, обязано обеспечивать должное осуществление естественных прав народа, а тот, в свою очередь, — проявлять преданность и послушание по отношению к правительству. «Отцы-основатели», как видим, следовали заветам Декларации независимости, хотя провозглашенное ею же право народа на свержение неугодного ему правительства было тем не менее предано ими забвению, в чем лишний раз проявилась их «народо- боязнь», незадолго до этого усугубленная восстанием Д. Шейса.

Ограниченное правление. Позиция делегатов Конвента относительно центрального правительства создаваемой ими

федеративной республики нашла выражение в конституционной схеме «разделения властей». В соответствии с ней три носителя государственной власти — конгресс, президент и Верховный суд — взаимодействуют посредством «сдержек и противовесов». Такая система, по мысли авторов Конституции, могла предупредить чреватую тиранией концентрацию власти в руках одного из них.

Кроме того, идея ограниченного правления воплотилась в тех положениях Конституции и Билля о правах, которые устанавливали компетенцию федерации и органов власти штатов, провозглашали права и свободы граждан. Так, власть конгресса, в принципе, ограничена перечнем его законодательных полномочий, содержащимся в статье I. Четкий перечень полномочий президента изложен в статье II. Юрисдикция федеральных судов ограничена кругом дел и споров, очерченным в статье III. Все не перечисленные в Основном законе полномочия и права, согласно поправке X к Конституции, «сохраняются за штатами либо за народом». Тем не менее Конституция содержит определенные запреты, обращенные как к штатам, так и к федеральному правительству, регламентируя их власть. Права и свободы граждан, например, провозглашены в Билле о правах не в форме позитивных деклараций, а в виде запретов на ограничение тех или иных прав и свобод государством. Недоверие к сильной власти, лежавшее в основе идеи ограниченного правления, питалось буржуазным индивидуализмом, частнособственническим мировоззрением и исторически было порождено ненавистью американцев к власти британской короны. f Верховенство федерального права. Идея верховенства федерального права — Конституции, законов и договоров Союза — по отношению к правовым установлениям отдельных штатов для делегатов Конвента была аксиомой. Понимая, что без конституционного закрепления принципа верховенства федерального права прочного союза не создать, они внесли в Конституцию (статья VI) положение, которое считается краеугольным камнем американского федерализма: «Настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов, принимаемые во исполнение оной, равно как и все договоры, которые заключены или будут заключены от имени Соединенных Штатов, являются верховным правом страны; и судьи в каждом штате обязаны следовать таковому праву, что бы ему ни противоречило в конституции или законах любого штата». Это положение Основного закона не только закрепило приоритет федерального права, но и стало обоснованием конституционного надзора, осуществляемого Верховным судом США.

Бикамерализм. Выбор учредителями Конституции би- камеральной (двухпалатной) структуры общенационального представительного органа — конгресса не случаен. Он был предопределен политическим опытом колониального и революционного периодов. Большинство колоний имели двухпалатные легислатуры. Однопалатными были континентальные и Конфедеральный конгрессы, недолгая деятельность которых продемонстривала их очевидную слабость. После провозглашения независимости все штаты, кроме Пенсильвании и Джорджии, имели двухпалатные легислатуры.

Огромное влияние на политическое мышление учредителей Конституции оказала английская государственность. Конструируя конгресс, участники Филадельфийского конвента имели перед собой британскую парламентскую модель— палату общин и палату лордов. Немалую роль при выборе бикамеральной структуры сыграло стремление не допустить широкие массы американцев к управлению страной. Делегаты опасались, что палата представителей может не только оказаться доступной для «черни», но и полностью попасть под ее влияние. Именно поэтому они считали необходимым ввести в конгресс аристократический элемент, который служил бы «сдержкой и противовесом» для возможных излишне демократических поползновений нижней палаты. Спустя сто лет английский ученый Дж. Брайс особо подчеркнул, что назначение сената состояло в том, чтобы «сдерживать горячность и неосмотрительность народных представителей в нижней палате и этим способом предохранить правительство от влияния народных страстей и возможных перемен общественного мнения»44. Джон Кеннеди в своей книге «Профили мужества», опубликованной до его избрания президентом США, писал: «По их («отцов-основателей».—Авт.) глубокому убеждению, сенат, в отличие от палаты представителей, должен был стать органом, не подверженным давлению избирателей»45.

Наконец, введение бикамерализма в значительной степени было обусловлено федеративной формой государственного устройства, предполагающей создание органа, представляющего не только нацию в целом, но и интересы отдельных членов Союза.

Федерализм. Федеративная форма государственного устройства, закрепленная Конституцией, — результат классового компромисса буржуа и рабовладельцев, напуганных народными волнениями и конфедеративной неурядицей. Потребность в сильной централизованной государственной машине была весьма настоятельной, поскольку только с ее помощью правящие классы надеялись упрочить свое положение и обуздать народ. «Мне ясно, — писал один из политических деятелей той эпохи, — что при теперешней системе мы долго не просуществуем; если мы вскоре тем или иным способом не укрепим Союз, появятся повстанцы, которые отнимут у на® бразды правления»46.

Объединение 13-ти штатов в государственных рамках «более совершенного Союза» — акт большого исторического значения. Это была первая в мировой истории буржуазная федерация. Ее демократизм проявился хотя бы в том, что за штатами были сохранены достаточно широкие права. «Отцы-основатели» стремились обеспечить одновременно целостность и эффективность государства. Федеральному правительству в Союзе были изначально делегированы штатами важнейшие внутри- и внешнеполитические полномочия. Поэтому при наличии всех черт федерального устройства американское буржуазное государство едино. К- Маркс называл Соединенные Штаты «единой великой демократической республикой»47.

Конституция установила систему дуалистического федерализма, в основу которой положено относительно жесткое разделение компетенции Союза и образующих его штатов. Раздел 8 статьи I содержит перечень предметов правового регулирования, составляющих исключительную компетенцию Союза. Все остальные предметы регулирования, не упомянутые в перечне, согласно поправке X, относятся к компетенции штатов (так называемая остаточная компетенция). Эта схема дополняется принципом «подразумеваемых полномочий», который выводится из последнего абзаца раздела 8 статьи I, гласящего, что конгресс имеет право «издавать все законы, каковые будут необходимы и уместны для приведения в действие вышеперечисленных полномочий и всех других полномочий, предоставленных настоящей Конституцией правительству Соединенных Штатов или какому-либо департаменту или должностному лицу оного». На практике это означает, что вновь возникающие предметы правового регулирования конгресс относит к своей компетенции.

Конституция прямо либо косвенно предполагает еще четыре положения, дополняющие вышеприведенную схему. Во-первых, существует сфера совпадающих полномочий.

Относящиеся к ней вопросы входят в компетенцию как Союза, так и отдельных штатов. Во-вторых, Конституция содержит предписания, запрещающие определенные действия как Союзу, так и штатам. В-третьих, Конституция запрещает Союзу совершать определенные, перечисленные в ее тексте, действия. В-четвертых, штатам, в свою очередь, запрещается вступать в союзы, заключать международные договоры, выпускать деньги, содержать войска в мирное время, принимать законы, нарушающие договорные обязательства федерации, облагать налогами экспорт товаров, лишать граждан равной защиты законов и права голоса, нарушать федеральную Конституцию или не исполнять федеральные законы и др.

Федеративная форма государственного устройства наложила свой отпечаток на все институты американской политической системы, включая внеконституционные (партии, группы давления и др.). В ходе исторического развития США в системе американского федерализма неоднократно возникали кризисные ситуации (достаточно вспомнить четырехлетнюю Гражданскую войну 1861—1865 гг.). Имманентные буржуазному федерализму внутренние противоречия свойственны американской федерации и в настоящее время. Централизму противостоят определенные центробежные силы, но в целом развитие американского государства характеризуется расширением власти федерального правительства.

Жесткость Конституции. «Отцы-основатели» стремились придать Конституции особую устойчивость. С этой целью в нее Ъыла включена статья V, гласящая: «Конгресс, когда бы ни сочли это необходимым две трети членов обеих палат, может предлагать поправки к настоящей Конституции или — по ходатайству законодательных собраний двух третей штатов — может собрать конвент для предложения поправок; эти поправки в обоих случаях будут иметь юридическую силу... после их ратификации законодательными собраниями трех четвертей штатов или конвентами в трех четвертях оных в зависимости от того, какую форму ратификации предложит конгресс...»

Таким образом был закреплен особо сложный, отличавшийся от обычной законодательной процедуры порядок принятия поправок к Конституции, и она была гарантирована от политически скоропалительных текстуальных из- чШенений^ «Отцы-основатели» хотели, чтобы принятый ими Основттби закон был прочным сооружением, не подверженным влияниям конъюнктурных политических ситуаций. Это вовсе не означало, что они оберегали свое детище от каких бы то ни было изменений, потребность в которых неизбежно должна была бы возникнуть. Однако они побеспокоились о том, чтобы учредить процедуру, гарантирующую от случайностей.

Жесткость американской Конституции была совершенно новым качеством развивающегося буржуазного конституционализма. Британская модель — неписаная конституция— отличалась гибкостью. Англия не знала понятия учредительной власти, впервые введенного и институционализированного американцами. Основная часть неписаной конституции формировалась и изменялась парламентом с соблюдением обычной законодательной процедуры.

Наделяя Основной закон жесткостью, «отцы-основатели» не предполагали, что это качество в последующие годы станет образцом практически для всех писаных буржуазных конституций. Например, «жесткой» была вторая из этой категории конституция — Конституция Франции 1791 года. В настоящее время неписаные конституции (которые, естественно, не могут быть жесткими) существуют только в двух буржуазных странах — Великобритании и Новой Зеландии.

Идея особого порядка изменения писаной конституции, ее жесткости по сравнению с обычными законодательными актами возникла на американской почве и была сугубо американской по своему происхождению. Уже в колониальной хартии Пенсильвании содержалось положение, предусматривавшее порядок ее изменения. В период между принятием Декларации независимости и созывом Конституционного конвента в конституции восьми штатов были включены статьи о порядке принятия поправок. Такое же положение содержалось и в Статьях Конфедерации. Таким образом, статья V опиралась на достаточно солидный исторический опыт. «Отцы-основатели» лишь обобщили его.

Необходимость особого, усложненного порядка изменения писаной конституции выводилась из теории народного суверенитета, которая была в то время весьма популярна среди американцев. Согласно этой теории, только народ обладал учредительной властью и только он мог изменять и ревизовать Основной закон, который он принял. Из этой посылки делался вывод, что писаная конституция, как плод учредительной власти народа, должна изменяться и дополняться в порядке, отличном от того, в соответствии с которым принимаются обычные законы. Однако эта теоретическая посылка на самом деле скрывала желание правящих классов стабилизировать Основной закон буржуазной республики и увековечить закрепленный им государственный строй.

Разделение властей — один из старейших политико-правовых принципов, который был заимствован американскими колонистами у англичан еще в конце XVII столетия и затем был обогащен и усовершенствован как французской политической мыслью, так и чисто американским опытом48. Известный американский историк-марксист Г. Апте- кер замечает по этому поводу: «Как в конституциях отдельных штатов, так и в Статьях Конфедерации и —позднее — в Конституции Соединенных Штатов был воплощен ряд великих принципов, цель которых заключалась в том, чтобы гарантировать значительную степень народного суверенитета и не допустить роста тирании». Перечисляя затем положения, содержащиеся в этих принципах, Г. Аптекер дважды упоминает разделение властей: «Разделение законодательной, исполнительной и судебной сфер государственного управления препятствует сосредоточению власти и тем самым не допускает роста тирании»49.

Принцип разделения властей с момента своего появления на американской почве прошел длительный и сложный путь развития. Первоначально, в колониальный период, это был политический принцип, который фактически стал лозунгом в борьбе против британского колониального гнета. После провозглашения независимости он приобретает черты конституционного принципа и находит свое практическое воплощение в основных законах 13-ти независимых штатов. Ко времени созыва в 1787 году Конституционного конвента американцы были не только знакомы с теориями Дж. Локка и Ш. Монтескье, но и опробовали их на практике, преломив в своем политическом сознании.

Учредители Конституции положили в основу организации, компетенции и взаимодействия высших органов государственной власти — конгресса, президента и Верховного суда — свой собственный, американский вариант разделения властей, трансформированный впоследствии в систему «сдержек и противовесов». Следует особо подчеркнуть, что они никогда не помышляли о создании трех полностью независимых друг от друга властей, т. е. о создании некоего практически неосуществимого троевластия. «Отцы-основатели» знали, что власть едина, и знали, кому она принадлежит. Они создали механизм, состоящий из трех связанных системными отношениями органов, которые считались соответственно носителями законодательной, исполнительной и судебной «ветвей» власти. При этом неоднократно высказывалась мысль, что само «древо» власти едино. Как американская Конституция, так и институционализированная ею на базе принципа разделения пластей система «сдержек и противовесов», выражали «действительное соотношение сил в классовой борьбе»50.

Учредители Конституции были глубоко уверены в том, что для надежной охраны общества от возможной тирании единая федеральная власть должна быть распределена между тремя ее «ветвями». Горизонтальное распределение полномочий дополнялось вертикальным — между федеральным правительством и органами власти в штатах и на местах.

Первоначальная идея разделения властей, заимствованная у европейских мыслителей, была преобразована учредителями Конституции в чисто американскую систему, которая покоится на следующих основополагающих началах.

Во-первых, все три «ветви» власти имеют различные источники формирования. Носитель законодательной власти— конгресс состоит из двух палат, формирующихся особым образом. Палата представителей избирается населением, т. е. избирательным корпусом, сенат — легислатурами штатов. Носитель исполнительной власти — президент избирается посредством косвенных выборов — коллегией выборщиков, которые в свою очередь избираются населением. Носитель судебной власти — Верховный суд формируется совместно президентом и сенатом.

Во-вторых, органы государственной власти, согласно Конституции, имеют различные сроки полномочий. Палата представителей избирается сроком на два года, сенат каждые два года обновляется на одну треть, президент избирается на четыре года, а члены Верховного суда И иные федеральные судьи «занимают свои должности, пока ведут себя безупречно», т. е. пожизненно.

В-третьих, авторы системы «сдержек и портивовесов» создали механизм, в рамках которого каждая из «ветвей» власти имела бы возможность сдерживать и нейтрализо- вывать узурпаторские посягательства другой. Конгресс вправе отклонять законопредложения президента, вносимые им через свои креатуры в палатах. Сенат может отклонить любую кандидатуру, предложенную президентом на высшую должность в государственном аппарате, и отвергнуть заключенный президентом международный договор.

Конгресс может привлечь президента к ответственности в порядке импичмента и, в случае признания его сенатом виновным, отстранить от должности.

Важнейшим конституционным средством воздействия президента на конгресс является отлагательное вето. Если президент мотивированным посланием отказывает в утверждении законопроекта или резолюции, одобренных обеими палатами конгресса, то возражение главы государства может быть преодолено только в случае повторного одобрения опротестованных биллей и резолюций квалифицированным большинством в две трети голосов обеими палатами (при обычной законодательной процедуре билли и резолюции одобряются простым большинством голосов). Верховный суд как высший орган конституционного надзора вправе нуллифицировать как законы конгресса, так и нормативные акты главы исполнительной власти.

По замыслу «отцов-основателей», выраженному в букве и духе Конституции, основная роль отводилась президенту как верховному носителю исполнительной власти.

Система «сдержек и противовесов» должна была обеспечить стабильность государственных и правовых институтов, непрерывность функционирования самой государственной власти, которая находилась в руках имущих классов— буржуазии и рабовладельцев. Чисто конституционный механизм системы «сдержек и противовесов» в последующие столетия был существеннейшим образом дополнен и даже изменен в процессе реального осуществления государственной власти. В нее были интегрированы многочисленные институты и учреждения, которые либо вовсе не существовали к моменту принятия Конституции, либо находились в зачаточном состоянии и поэтому (или по каким-либо иным причинам) были игнорированы учредителями Основного закона США.

Охрана прав и свобод граждан — одна из важнейших идей, повлиявших на становление и развитие американского буржуазного конституционализма. Она была в той либо иной мере реализована в ходе разработки и принятия конституций отдельных штатов, а затем уже в процессе создания федеральной Конституции. Хотя во многих трудах американских идеологов и их европейских предшественников говорилось главным образом о правах и свободах человека, а не гражданина, фактически в американских условиях того времени речь могла идти только о граж- да неких, а не общечеловеческих правах и свободах. Важно иметь в виду, что во время конституционного оформления американской государственности знак равенства между понятиями «человек» и «гражданин» не ставился. Из категории граждан прежде всего исключались рабы, хотя они и признавались людьми. Но и сами граждане подразделялись на полноправных (белые мужчины-собственники) и неполноправных.

Известно, что в тексте Конституции, принятом Филадельфийским конвентом и представленном на одобрение штатам, не содержалось специального раздела, посвященного правам и свободам граждан. Подобное «упущение» не было, конечно, случайным. Вопрос об инкорпорации билля о правах в текст Конституции многократно обсуждался в самом Конвенте и за его стенами. Однако делегаты согласились с мнением Дж. Вильсона и А. Гамильтона, которые считали, что специальный билль о правах не нужен, поскольку Конституция сама по себе является биллем о правах51.

Господствовавшая в американском общественном сознании революционного периода естественно-правовая концепция прав и свобод нашла свое формальное выражение в декларациях и биллях о правах. Наиболее известный документ такого рода — Декларация независимости, написанная Т. Джефферсоном и одобренная Континентальным конгрессом 4 июля в Филадельфии. Однако за полтора месяца до этого, 15 мая, была принята Декларация прав Вирджинии, которая во многом предвосхищала Декларацию независимости52, провозгласив необычайно широкий для своего времени перечень демократических прав и свобод, что дало К.Марксу основание назвать ее «первой декларацией прав человека»53. В течение короткого периода времени примеру Вирджинии последовали еще десять штатов, которые в той либо иной форме ввели в свои конституции разделы о правах граждан. Все это, безусловно, было известно делегатам Филадельфийского конвента, и тем не менее аналогичный раздел не был включен в одобренный ими проект Конституции. Однако нельзя сказать, что Конституция полностью обошла молчанием вопрос о правах граждан. Ряд ее положений имел к нему непосредственное отношение.

Положения основного текста Конституции относительно прав и свобод граждан хотя и не удовлетворяли многих американцев, но выглядели весьма впечатляющими для европейцев той эпохи. Так, в разделе 9 статьи I говорится о том, что «действие привилегии habeas corpus не должно приостанавливаться, если того не потребует общественная безопасность в случаях восстания или вторжения». Тот же раздел запрещает принятие биллей об опале и законов с обратной силой. Важным для защиты граждан от судебного произвола власти было предписание, содержащееся в статье III Конституции: «Дела о всех преступлениях, исключая те, которые преследуются в порядке импичмента, подлежат рассмотрению судом присяжных». Особое значение для того времени имели предписания раздела 3 статьи III, в которых не только давалось совершенно четкое определение государственной измены, но и устанавливались основные принципы рассмотрения судом соответствующих дел. Специально оговаривалось, что «осуждение за государственную измену не влечет за собой поражения в правах потомства или конфискации имущества иначе, как при жизни осужденного лица». В этой гарантии отразилось неприятие английской судебной практики, когда преследовалось не только само лицо, осужденное за государственную измену, но и его потомки.

Запрет на религиозную дискриминацию при занятии должностей в федеральном государственном аппарате, содержавшийся в статье VI, выражал несомненно прогрессивную и демократичную в условиях тогдашней религиозной нетерпимости идею. Это предписание, по словам Г. Ап- текера, придало Основному закону США характер «удивительно светского документа»54.

Требования о внесении в Конституцию билля о правах7~1 выдвинутые в период ее ратификации, были столь насто- ' ятельны, что уже первый конгресс утвердил десять поправок, которые вдекабре 1791 года были одобрены штятямн и вступил1Гв__сШ1уГ Их непосредственная предтеча-—английский билль о правах 1689 года, закрепивший итоги «Славной революции» (он ограничивал власть монарха и гарантировал ряд прав и свобод подданных).

Билль о правах — первые десять поправок к Конституции; которые, в отличие от последующих 16-ти, были приняты конгрессом одновременно и одновременно вынесены на ратификацию штатам. Поправки формально не инкорпорированы в текст Конституции, состоящей из преамбулы и семи статей, и имеют собственную нумерацию. Однако есть все основания рассматривать Билль о правах как органическую часть Конституции, поскольку он был принят сразу же после вступления ее в силу, так сказать «на одном дыхании»Ые все составляющие Билль о правах поправки равн°'

значны по своему вкладу в развитие американского бурЖУ' азного конституционализма. Так, поправка III, регламеНтирующая постой солдат в мирное и военное время, попросту утратила свое значение в современную эпоху. Поправки IX («Перечисление в Конституции определенных прав не должно толковаться как отрицание или умаление других прав, сохраняемых за народом») и X («Полномочия, которые не делегированы Соединенным Штатам настоящей Конституцией и пользование которыми не запре* щено ею отдельным штатам, сохраняются соответственно за штатами либо за народом») не входили в первоначальный текст Билля о правах и были внесены в конгресс противниками расширения конституционной компетенции федерального правительства, поборниками прав штатов- По своему назначению это поправки вспомогательного характера.

Остальные семь поправок имели огромное практическое значение для своего времени и не утратили его поныне- Истолкованные в многочисленных решениях Верховного суда и детализированное обширным законодательством конгресса, они составили одну из основ американской буржуазной демократии.

 Поправка I провозглашает свободу совести и политические свободы в форме запрета на их ограничение. В не" с присущим американской Конституции лаконизмом сказано: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению! религии или запрещающего свободное исповедание оной, либо ограничивающего свобоДУ слова или печати либо глраво народа мирно собираться 11 обращаться к правительству с петициями об удовлетвори нии жалоб».

J Поправка II гласит: «Поскольку хорошо организованная милиция необходима дл:я безопасности свободного государства, право народа хр анить и носить оружие не должно нарушаться». В момент принятия Билля о правах содержащиеся в поправке предписания понимались в смысле необходимости иметь воору женные милиционные формировЯ' ния штатов. Однако впоследствии поправка была истолкована как охраняющая пр.аво американцев свободно приобретать оружие и владеть им.

Важнейшие гарантии неприкосновенности личности 11 жилища содержатся в поправке IV: «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестот не должно нарушаться; ни оди"

ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания, подтвержденного присягой или торжественным заявлением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту». Таким образом, запрещалась практика издания «общих» ордеров об аресте или обыске, в которых не содержалось указаний на имя лица, подлежащего аресту, и на название места, где должен быть произведен обыск или выемка. Подобная практика широко применялась в Англии.   ,

Достаточно обширная поправка V устанавливала ряд важнейших процессуальных гарантий. Она постановляла, что предание суду по делам, караемым смертной казнью, или о «иным образом позорящих» преступлениях может быть произведено только Большим жюри, провозглашала недопустимость повторного уголовного преследования за одно и то же преступление, устанавливала привилегию против самообвинения, провозглашала принцип «надлежащей правовой процедуры» как основание для применения официальных санкций, запрещала безвозмездное изъятие частной собственности. В совокупности провозглашенные этой поправкой принципы устанавливали такие гарантии прав личности от произвола власти, которые были совершенно не известны континентальной Европе, где царил необузданный произвол абсолютизма.

Поправка VI провозгласила ряд прав обвиняемого в уголовном судопроизводстве, которые создали весомые гарантии для его защиты от произвольных действий со стороны государственного обвинения. В число этих конституционных гарантий входили: право на «скорый и публичный суд», право на суд «беспристрастных присяжных», право обвиняемого «быть осведомленным о сущности и основаниях обвинения», право на «очную ставку» со свидетелями обвинения, право на вызов свидетелей защиты, право на помощь защитника в уголовном процессе.

Поправка VII распространяла гарантии суда присяжных на производство по гражданским делам и закрепляла за присяжными процессуальную функцию «судей факта».

Наконец, поправка VIII — последняя из имеющих не- > посредственное отношение к правам и свободам граждан— предписывала: «Не должны требоваться чрезмерные залоги или налагаться чрезмерные штрафы либо назначаться жестокие или необычные наказания».

При анализе Билля о правах прежде всего бросаются в глаза два обстоятельства, определяющие специфические черты этого исторически выдающегося документа. Во-первых, он составлен под сильнейшим влиянием естественно- правового учения о гражданских (человеческих) правах и свободах, которые нашли свое выражение в Декларации независимости и других документах. И Конституция и Билль о правах не провозглашают права и свободы, а налагают запрет на их ограничение или умаление властью — не всякой, но только властью Соединенных Штатов, а не властями штатов. Это нашло свое непосредственное выражение в стиле и терминологии Билля о правах. Он не декларирует, а запрещает: «Конгресс не должен издавать ни одного закона...», «Право народа... не должно нарушаться». Во-вторых, ни в Конституции, ни в Билле о правах нет прямого упоминания ни о каких социально-экономических правах и свободах, даже о праве владения и распоряжения частной собственностью. Это вовсе не свидетельствует о забвении учредителями Конституции права частной собственности — частнособственнические отношения составляли и составляют экономическую основу американского государства, а само это право косвенно подразумевается рядом положений Основного закона.

Декларация независимости 1776 года и Конституция 1787 года оказали огромное влияние на развитие буржуазной государственности. Нет никакого сомнения в том, что вожди Французской революции, ставшие авторами Декларации прав человека и гражданина 1789 года и второй писаной конституции в истории человечества — французской Конституции 1791 года, хорошо знали конституционную историю Американской революции.

Об американском влиянии на Французскую революцию писали многие выдающиеся ученые. В России этим предметом занимался историк, юрист и социолог М. М. Ковалевский55. Специальное исследование влиянию американских революционных документов на французскую Декларацию прав человека и гражданина посвятил немецкий юрист Г. Еллинек56. Много внимания этой проблеме уделял известный французский историк А. Олар. Ему принадлежит следующая весьма примечательная фраза: «Можно сказать, что над зданием, воздвигнутым Учредительным собранием, рядом с английским знаменем развевалось и американское»57. А вот что А. Олар пишет о французской Декларации прав человека и гражданина: «В ней все говорит против монархии. Прежде всего, самый факт Декларации, этот американский, республиканский акт, формула недавнего республиканского восстания, одержавшего успех»58.

Речь, конечно, идет не о текстуальном совпадении американских деклараций —Декларации прав Вирджинии и Декларации независимости — и французской Декларации прав человека и гражданина, а об идейной преемственности, о творческом перенесении идей Американской революции на французскую почву.

Значительное влияние Основной закон США оказал на конституционное развитие стран Латинской Америки. Начало XIX столетия было ознаменовано развалом колониальной империи в этом регионе. Одна за другой бывшие испанские, португальские и прочие колонии, поднявшись на национально-освободительную борьбу, создавали собственную государственность. Следы американского влияния особенно наглядны в первых латиноамериканских конституциях, но их без труда можно усмотреть и во многих новейших конституциях. «На общий характер и содержание основных законов латиноамериканских стран, — пишет советский ученый А. Г. Орлов, — прямое и непосредственное воздействие оказали принципы и положения Конституции США 1787 года, в частности принцип «разделения властей», принцип образования сильного правительства, не ответственного перед законодательным органом власти. Отсюда аналогичный правовой статус президента, сходная компетенция Верховного суда и т. д. Вместе с тем латиноамериканские основные законы имеют существенные отличительные черты»59.

Что касается американского влияния на развитие европейского буржуазного конституционализма, то оно, как уже говорилось, было опосредовано конституционным опытом Французской революции, следовавшей примеру Америки. В наше время Основной закон США занимает особое место в арсенале орудий идеологической экспансии американского империализма. Конституция, откровенно заявлял на страницах «Вестника конгресса» американский ученый А. Блаустейн, «является, возможно, самой важной статьей экспорта Америки за границу»60. Навязывая развивающимся странам свою конституционную модель, американские идеологи пекутся не столько о том, чтобы эти страны воплотили в своих государственно-политических системах демократические идеалы Американской революции, сколько о том, чтобы повсеместно распространить капиталистические, частнособственнические принципы, духом которых пропитан Основной закон США.