Летом 1817 года Пушкин окончил Лицей

 

Дон-Жуанский список Пушкина

 

Пушкин

 

Глава 2

 

  

 

5.

 

Летом 1817 года Пушкин окончил Лицей. На короткое время он съездил погостить в деревню к родителям, а затем зачислился на службу в Коллегию Иностранных Дел и прибыл для постоянного жительства в Петербург, куда уже давно нетерпеливые мечты влекли его. Он с головой погрузился в водоворот столичных развлечений, щедро вознаграждая себя за скуку, испытанную в школе. Вся его жизнь до 1820 года кажется пронизанной каким-то вихрем. Он отдыхает и предается серьезному литературному творчеству, только когда бывает болен.

Князь П. А. Вяземский и А. И. Тургенев, которые постоянно переписывались между собой и аккуратно осведомляли друг друга о Сверчке — самом младшем и самом многообещающем из поэтов дружеского литературного общества „Арзамас", сохранили нам не мало любопытных штрихов, касающихся тогдашнего время препровождения Пушкина.

„Сверчок прыгает по бульвару и по б...,—писал Тургенев Вяземскому 18 декабря 1818 года.—Но при всем беспутном образе жизни его он кончает четвертую песнь поэмы. Если бы еще два или три  так и дело в шляпе. Первая  болезнь была и первою кормилицей его позмы").

„Старое пристало к новому и пришлось ему опять за поэму приниматься—радуется кн. Вяземский:—Венера пригвоздила его к постели" 2).

„Пушкин простудился, — доносит Тургенев Летом 1819 года,—дожидаясь у дверей одной б...., которая не пускала его в дождь к себе для того, чтобы не заразить его своею болезнью. Какая борьба великодушия, любви и разврата!" ').

В черновых стихотворных набросках своих Пушкин кается в тех же грехах, сопровождаемых теми же неизбежными последствиями:

Я стражду восемь дней С лекарствами в желудке, С Меркурием в крови, С раскаянием в рассудке...

Предание сохранило имена некоторых дам столичного полусвета, около которых увивался Пушкин.

Таковы: Штейнгель и Ольга Массой. К последней, по предположению одного из коментаторов [П. О. Морозова], относится стихотворение „Ольга, крестница Киприды", написанное, впрочем, значительно позже. Пушкин был совершенно неутомим в своих похождениях. Ничто не могла остановить его: ни недостаток средств, весьма неохотно отпускавшихся мелочно скупым отцом, ни благие советы солидных друзей, подобных Жуковскому и Н. М. Карамзину, ни постоянная опасность стать „жертвой вредной красоты" и живым подобием Вольтеровского Панглоса. О настроении поэта в изображаемую эпоху всего лучше может дать понятие его письмо к П. Б. Мансурову, гвардейскому офицеру и члену общества „Зеленая Лампа", в состав которого входил одно время и Пушкин.

Название „Зеленой Лампы" присвоил себе кружок, собиравшийся у Н. В. Всеволожского. Недавно П. Е. Щеголев пытался изобразить „Лампу" чем-то вроде разновидности „Союза Благоденствия". Он утверждает, будто политика и литература [особенно запрещенная, противоправительственная] преимущественно интересовали „лампистов" и что лишь позднее, когда деятельность тайных обществ стала предметом судебного расследования, члены кружка сочли нужным представить его в виде политически безвредного собрания великосветских кутил. Должно признаться, что характер Пушкинского письма плохо вяжется с подобным предположением.

„27 октября 1819 года.

Насилу упросил я Всеволожского, чтобы он позволил написать тебе несколько строк, любезный Мансуров, чудо-черкес! Здоров ли ты моя радость; весел ли ты, моя прелесть—помнишь ли нас, друзей [мужеского полу]. Мы не забыли тебя, и в семь часов с '/„ каждый день вспоминаем тебя в театре рукоплесканиями, вздохами и говорим: свет ты наш Павел! что - то делает он теперь в великом Новгороде? Завидует нам и плачет о Кр... (разумеется, нижним проходом).—Каждое утро крылатая дева летит на репетицию мимо окон нашего Никиты, по прежнему подымаются на нее телескопы и...—но увы... ты не видишь ее, она не видит тебя.—Оставим элегию, мой друг. Исторически буду говорить тебе о наших—все идет по прежнему; шампанское, слава богу, здорово, открывается маленький; и то хорошо. Всеволожский играет; мел столбом! деньги сыплются! Сосницкая и князь Шаховский толстеют и глупеют—а я в них не влюблен, однакож ж  его вызывал  за его дурную комедию,  а ее за  посредственную  игру. Толстой болен—не скажу чем—у меня  и так уже много... в моем письме.  Зеленая лампа  нагорела—кажется гаснет—а жаль—масло есть  (т. е. шампанское  нашего друга). Пишешь ли ты, мой собрат—напишешь ли мне, мой холосенькой,  погозори мне о  себе—о военных поселениях—это все  мне нужно—потому, что я люблю тебя и ненавижу деспотизм—прощай лапочка. А. Пушкин" )

    

 «Дон-Жуанский список А.С. Пушкина»             Следующая глава >>>

 

Связанные ссылки: Александр Сергеевич Пушкин


Rambler's Top100