Анри Лашамбр. Где они? Голубь, роза и лед. Загадочная собеседница Тайные замыслы богов

  

Вся библиотека >>>

Содержание книги >>>

 


Вадим Николаевич Бурлак

Голубь, роза и лед


 

И ничто не сломит наших крыльев

 

 

Я уверен, что если мы обратим внимание на силы,

свойственные самой природе, и попробуем работать заодно

с ними, а не против них, то найдем вернейший и легчайший

способ достижения полюса.

Фритьоф Нансен

 

Где они?

(Из записок французского ннженера-аэронавта Анри Лашамбра)

 

В воскресенье, 11 июля 1997 г., из порта «Вирго» на Шпицбергене поднялся аэростат «Omen» («Орел»), унося в своей лодке Андрэ, Стриндберга и Френкеля, смелых исследователей, отправившихся покорить Северный полюс. Во всех газетах и журналах сейчас же появились различные статьи по этому поводу: одни предсказывали успех, другие высказывали более пессимистические взгляды, словом, каждый судил об этой необыкновенной экспедиции со своей точки зрения.

Первая часть этого смелого предприятия выполнена, и теперь встает страшный вопрос: Где они?

По-прежнему шли различные толки. Между тем, около середины августа сделалось известным, что один из почтовых голубей, принадлежащих экспедиции Андрэ, был убит 22 июля матросом рыбачьего судна «Alken», между Северным мысом Шпицбергена и Семью Островами около 80 градусов северной широты.

Этот голубь нес депешу, которая была передана слишком поздно, месяц спустя, когда китоловное судно «Alken» вернулось в Гаммерфест. Она состояла в следующем:

 

«13 июля, 12 ч. 30 м. пополудни, 82,2 градусов северной широты, 15,5 градусов восточной долготы. Идем на восток 10 градусов на юг. На аэростате все благополучно. Это третья депеша голубиной почтой.

Андрэ».

 

Итак, Андрэ пустил трех голубей менее чем за три дня, и аэростат прошел за это время около 300 километров, что можно объяснить тем, что во второй день не было ветра.

С тех пор не было получено сколь-нибудь вероятного известия. Много шума наделала телеграмма из Красноярска в Сибири о том, что 14 сентября в Енисейской губернии в течение нескольких минут видели шар, принадлежащий, как предполагают, Андрэ.

Эта телеграмма была очень неопределенна. Если предположить, что аэростат более шестидесяти дней держался в воздухе, что еще можно допустить, то для того, чтобы достигнуть этого места, он должен был пролететь более 1000 километров над населенными странами, оставаясь незамеченным, что является крайне сомнительным. С другой стороны, Андрэ не пролетел бы такого большого расстояния над страной, где сообщения относительно легки и где бы он мог быть в полной безопасности, не спустившись на землю и не остановившись на время.

Но нельзя терять надежды, зная характер этих редких людей, смело идущих навстречу неизвестности из желания приподнять завесу, скрывающую от смертных эти таинственные области, нельзя отчаиваться, прочитав рассказ о чудесном путешествии Нансена и его спутников.

Разве Андрэ не покровительствовали до сих пор счастье и случай? Разве он в своей карьере аэронавта не избежал опасных крушений, в которых погибли бы другие?

Будем надеяться, что счастливая звезда его не оставит и что судьба, покровительствующая смелым, скоро вернет к нам с победой этих трех достойных удивления ученых.

Начало экспедиции было, впрочем, очень трудным: всевозможного рода препятствия, дурная погода, а в особенности неблагоприятные ветры заставили храбрых путешественников дважды приниматься за нее раньше, чем они могли покинуть землю и полететь по направлению к этому недостижимому полюсу, отыскание которого стоило уже жизни стольким знаменитым ученым...»

 

Голубь, роза и лед

 

Более трех десятилетий люди, интересующиеся арктическими исследованиями, вспоминая об Андрэ и его экспедиции, задавали вопрос, прозвучавший в записках Лашамбра: «Где они?»

До 1930 года ответа не было. И потому возникало множество предположений и даже мистических слухов. Особенно усердствовали журналисты.

Отгадку тайны исчезновения экспедиции пытались найти в прошлом, в биографии Соломона Августа Андрэ. Родился будущий путешественник и воздухоплаватель 18 октября 1854 года в небольшом шведском городке. Его отец, владелец аптеки, рассчитывал, что сын продолжит дело. Но вышло по-иному. В школе мальчик увлекся книгами о Севере, о путешествиях, воздухоплавании и творениями Жюля Верна. А роман «Пять недель на воздушном шаре» стал буквально его настольной книгой.

Получив инженерное образование, Андрэ некоторое время работал на заводе механиком, а затем отправился за границу набираться опыта. В Германии и Франции он знакомился с новыми достижениями науки и техники, а еще встречался с путешественниками, побывавшими за Полярным кругом.

В Париже одна его знакомая, то ли в шутку, то ли всерьез, предсказала будущему воздухоплавателю: «Много будет тайн вокруг тебя, но самой большой из них станет твоя смерть... Голубь, роза и лед — вот символы этой тайны».

Наверное, молодой инженер не придал значения предсказаниям парижской знакомой. А если бы и отнесся всерьез — разве что-нибудь изменилось бы в его судьбе?

Вскоре после возвращения на родину он стал профессором «чистой и прикладной физики» в технической школе. А в 1882 году принял участие в метеорологической экспедиции на Шпицберген. Там Андрэ провел около года, возглавляя опыты, связанные с атмосферным электричеством. Суровый архипелаг покорил его неброской северной красотой. Именно на этой земле у молодого ученого появилась дерзкая исследовательская программа.

Его работа в Арктике была замечена и одобрена в научных кругах Швеции. Молодого исследователя назначают главным инженером Бюро привилегий и одновременно приглашают преподавать в Стокгольмскую техническую школу.

Но для Андрэ теперь все это — лишь этапы на пути к сокровенной мечте: достигнуть Северного полюса на воздушном шаре.

Он делает инженерные расчеты и консультируется с учеными, изучает историю освоения Арктики и воздухоплавания, ищет сторонников своей идеи и средства на экспедицию, встречается с опытными полярниками.

Наконец, в 1892 году Андрэ получает от Шведской академии и фонда «В память Л. Гьерта» деньги на постройку воздушного шара и проведение научных исследований.

Через год он совершает свой первый самостоятельный полет из Стокгольма. Начало было удачным. Но вот третье путешествие на воздушном шаре едва не закончилось его гибелью. На Балтийском море произошло крушение: аэростат упал на камни. Сам испытатель отделался незначительными ушибами.

Но эта беда не сломила исследователя. Андрэ остался непоколебим в стремлении покорить Северный полюс. В 1895 году он защищает в академии наук свой проект экспедиции. Полет на аэростате, по его замыслу, должен начаться со Шпицбергена.

 

Проводы и прибытие

 (Из записок Анри Лашамбр)

 

Июнь 1896 г. ...я приезжаю в Готенбург, где меня принимает капитан Андрэ, брат исследователя, и, хотя я очень устал, от сорокачасового путешествия по железной дороге и на пароходе, я раньше всего отправляюсь на «Virgo» (экспедиционный корабль), который приютил меня на несколько месяцев и приведет в северные страны.

Андрэ удачно выбрал судно для своего путешествия; нагрузкой его руководил его брат.

При моем прибытии работа идет с лихорадочной деятельностью, и почти невозможно себе представить, какая масса предметов помещается на этом небольшом пароходе в триста тонн...

У нас отборный экипаж, состоящий почти исключительно из молодых техников, студентов политехнической школы в Стокгольме и офицеров, поступивших простыми матросами для того, чтобы принять только участие в экспедиции. Видно, что у нас не будет недостатка ни в отважных, смелых моряках, ни в ученых...

Воскресенье, 7 июня... Прощание очень трогательно, и волнение, которое охватывает всех присутствующих и душит меня самого, достигает своего высшего напряжения, когда ровно в десять часов посреди благоговейной тишины раздается сигнал к отъезду.

«Virgo» медленно отчаливает.

Тогда энтузиазм становится неописуемым. Четырехкратное громкое «ура» вырывается из всех взволнованных грудей...

...вокруг нашего парохода, вышедшего уже из гавани, образуется целый кортеж лодок.

Около сотни судов провожает нас. С некоторых нас приветствуют музыкой... Те, которые не имеют пароходов, идут вдоль набережной. Это настоящее море людей...

Солнце сияет; небо также как будто принарядилось и своим видом ободряет смелых путешественников, отправляющихся на исследование Северного полюса...

Вот мы наконец в открытом море.

...16 июня, полдень. С сегодняшнего утра мы плывем вдоль берегов Шпицбергена... Пароход идет медленно посреди плавающих льдин, которые каждую минуту грозят затереть нас. Нужна вся опытность нашего капитана и бдительность рулевого, чтобы избежать катастрофы.

Лоцман занимает наблюдательный пост и указывает свободные проходы.

 Мы видим массу птиц, китов, пускавших в воздухе громадную струю воды, тюленей и т.п.

...«Virgo» остановился, и офицеры совещаются; мы находимся под 76 градусом северной широты, и нам осталось пройти еще немного, чтобы достигнуть Ледяного Фиорда, где мы должны отдохнуть раньше, чем отправимся в Норск-Оарну.

Направо горы, покрытые вечным снегом; прямо — непроходимый, сплошной лед. Остается свободный проход у берегов, но капитан не знает глубины моря; он ищет в своих картах: подождем!..

Среда, 17 июня, под 77 градусом северной широты...

В девять часов утра мы с нескрываемым удовольствием сходим на землю. Андрэ, Экгольм и Стриндберг выносят свои инструменты, устанавливают их и определяют отклонение магнитной стрелки.

Впрочем, с тех пор, как мы вышли в море, они не перестают работать. Это настоящие ученые, влюбленные в свою задачу, не выставляющие на показ своих знаний.

...Геологи нашли здесь обильную почву для своих исследований, а ботаники могут вдоволь гербаризировать.

...Мы устраиваем нашу главную квартиру на развалинах лагеря, принадлежавшего племени сибирских охотников, которые провели весь прошлый год в этом ущелье.

...Воскресенье, 21. Около двух часов утра мы находимся в виду островов Норск-Оарна, места, где мы решили построить сарай и которое будет центром наших действий.

Утром мы делаем в лодке рекогносцировку вокруг островов с целью найти удобное место, где бы могло пристать наше судно, разгрузка которого будет чрезвычайно трудна вследствие отсутствия пристани и всех приспособлений, существующих обыкновенно в портах.

Имеющиеся у нас карты этой области очень неточны.

Понедельник утром. Исследователи снова делают рекогносцировку и Андрэ окончательно выбирает пунктом нашей остановки долину Данск-Гатт.

Это место защищено со всех сторон высокими горами и открыто только с севера, со стороны моря.

Маленький, деревянный домик, выстроенный некогда англичанином Пиком, будет служить нам убежищем, и здесь мы сложим излишек наших припасов.

...Это небольшое здание, сделанное все из дерева, довольно удобно; оно состоит из столовой, спален и кухни. Во всех комнатах есть печи, и наши матросы затопили их, чтобы просушить стены...

Чердак очень удобен для голубятни, и мы помещаем там наших голубей, которым здесь не будет, конечно, так хорошо, как в их обыкновенных голубятнях, но которые найдут здесь все-таки сносное жилище. Эти голуби взяты нами из Гаммерфеста. Мы пустили уже несколько из них с парохода, но пока еще не знаем, вернулись ли они в Норвегию».

 

Загадочная собеседница

 

В разгар работы экспедиции к острову подошел пароход «Эрлин Ярл», и на берег высадилось около шестидесяти праздных туристов из разных стран. Помеха или небольшая разрядка для полярных исследователей? Незваные гости с любопытством рассматривали экспедиционное оборудование, приставали с расспросами, делились новостями с материка и даже устраивали развлечения для покорителей Арктики.

В честь Андрэ и его товарищей туристы организовали обед на борту корабля. Здравицы, добрые и веселые пожелания, восторженные речи, звон бокалов...

Окрыленный таким вниманием и комплиментами, Андрэ тоже расчувствовался.

— Дорогие друзья, явившиеся издалека, чтобы видеть, как я отправляюсь на завоевание великой неведомой области, благодарю вас! — начал он, занинаясь от волнения. — Меня назвали великим человеком... Но мне будет трудно заслужить это имя, если северные ветры продолжат еще несколько недель дуть, как теперь. Наше величие улетит вместе с нами далеко, очень далеко. Тут мы ничего не сможем поделать. А если нам не суждено будет подняться, то вы засвидетельствуете, что мы исполнили все, что зависит от нас... Вы возвращаетесь на юг. И если вам повстречаются ветры, которые могут стать для нас попутными, пришлите их к нам. И мы будем их приветствовать как вестников от наших друзей с «Эрлин Ярла»... Товарищи с «Virgo», четырехкратное «ура» нашим друзьям, которые пришлют нам южные ветры!

В разгар веселья к Андрэ подошла очаровательная молоденькая туристка. По давней традиции скандинавских мореходов, она повязала ему на руку голубую ленту и преподнесла бутылку вина и четыре розы.

Розы за Полярным кругом! Как она сумела их сохранить? Андрэ был тронут до слез.

—        Но почему их четыре? Ведь это несчастливое число в букетах! — спросил он.

—        Вас полетит на аэростате трое. Значит, каждому по цветку. А четвертую розу бросьте вниз, когда достигнете Северного полюса, — поспешно пояснила девушка. — А взамен я хочу получить от вас голубя. Я его выпущу, как только почувствую благоприятный для вас ветер...

И не забывайте: голубь, роза и лед...

Девушка не договорила. Веселый взгляд сделался многозначительным и таинственным.

Андрэ вздрогнул и с удивлением уставился на собеседницу. Голубь, роза и лед... Эти слова ему произносила давным-давно другая...

Что это — случайное совпадение? Почему и когда-то, в Париже, и сегодня, на Шпицбергене, названы голубь, роза и лед?.. Почему их связывают с его судьбой?

Да, он нередко останавливался у церкви Святой Гертруды в Стокгольме, чтобы покормить голубей. Но никак не был связан с ними. Да, он любил цветы и даже иногда покупал розы на Юргордене, восточном острове Стокгольма. Но они не играли значительной роли в его судьбе... А лед? Для жителя северной страны застывшая вода — явление обыдённое...

Девушка прервала минутное замешательство и размышления Андрэ. Она вдруг прикрыла глаза и тихо, так, чтобы слышал он один, произнесла нараспев строки из старинной песни мореходов:

Но голубь не садится на лед, Но розы не растут во льдах...

Зачем нашептала она эти слова? Андрэ показалось, что девушка хочет предостеречь его от беды, но не решается приоткрыть роковую тайну.

Арктика дружит с мистикой. Здесь часто происходит то, что одни потом называют стечением обстоятельств или случайным совпадением, а другие — непостижимыми для человека игрой судьбы и воздействием таинственных сил.

Андрэ ничего не успел спросить у загадочной собеседницы. Грянул салют в честь его экспедиции. Двадцать один выстрел из пушки «Эрлин Ярл» взорвал тишину северного простора.

Больше у них не было возможности поговорить наедине. И осталось неизвестным, получила ли девушка в подарок голубя.

Праздник завершился, и пароход с туристами отчалил от острова.

 

Тайные замыслы богов

(Из записок Анри Лашамбра)

 

Северный ветер продолжает дуть; он принес нам настоящую снежную бурю. Горы покрылись снегом, и природа как бы готовится ко сну. Птиц меньше; реже слышны их веселые крики. Белый капюшон покрывает купол аэростата, который ждет только дуновения южного ветра, чтобы подняться; но этот ветер, дувший в июле, теперь совершенно исчез.

 

Ирония судьбы! Кто мог предвидеть это препятствие, и как бы могла удаться экспедиция, если бы нам были известны тайные замыслы богов!

Теперь небо на севере туманное и темное; солнце уже давно не показывается, море бурное.

Флаг, поставленный на горе позади сарая, который должен был указывать нам направление ветра, опрокинут в эту ночь вихрем. Лоцман говорит, что до конца этого месяца нам не грозит опасность, что море замерзнет, но капитан объявил, что «Virgo» снимется с якоря и пойдет к югу не позже 20-го числа, что бы ни случилось с полярной экспедицией.

Андрэ и его двое товарищей терпеливо ждут появления кусочка ясного неба и свежего южного ветра, чтобы подняться; их поддерживает сильная вера. Аэростат сам как будто ждет, чтобы его освободили от связывающих оков... Все готово, предусмотрено, проверено Андрэ до мельчайших подробностей; припасы, инструменты, приборы на своих местах.

...Газовый аппарат функционирует, шар наполнен еще десять дней тому назад. Он покрыт снегом, который проник в каждый уголок сарая. Лодка закрыта паруси-ным чехлом, но снег пробился и туда.

Невозможно оставаться на палубе, где бушует ветер; и день проходит скучно и монотонно. Все ждут конца этой кампании...

Воскресенье, 9 августа. Утром: слабый южный ветер; после полудня: затишье; общее уныние. Экгольм заявляет, что аэростат теряет около 30 килограммов в день; он рассчитывает, что его может хватить на 40—50 дней путешествия, что, конечно, мало при настоящем положении, но оболочка прочна...

Понедельник, 10 августа... Семь часов вечера: довольно сильный южный ветер в верхних слоях.

Затем полная перемена; господствует северный ветер.

Что это? Неужели в последнюю минуту нас постигнет неудача?

 Неужели нужно будет уложить этот шар, готовый полететь в страны, где разбивалось столько усилий уже несколько веков?..

Воскресенье, 16 августа. Снег перестал падать, и показавшееся солнце вернуло нам некоторую надежду; ветер, хотя и слабый, кажется, клонится к северу. Еще одно разочарование...

Наконец, в понедельник, 17 августа, после двадцати одного дня ожидания, Андрэ решается открыть клапаны аэростата, который совершенно наполнен, и я с понятным сожалением смотрю, как уходят в воздух 5000 кубических метров газа, которые было так трудно получить!..

Уложить и упаковать нелегко... Кроме того, ящик, в котором был привезен аэростат, разобран, нужно сделать другой и перевезти все на «Virgo». Ограда сарая разобрана, на всех этажах, кроме второго, где она необходима для прочности здания. Аппарат, производящий газ, закрыт, а все хрупкие части перенесены на судно.

Четверг, 20 августа. «Virgo» нагружен; утро прошло в отшвартовании всех предметов, которые могут быть опрокинуты качкой. Андрэ до последней минуты работает в сарае; он укрепляет доски, кладет ванты на подпорки...»

 

Решение принято

 

Он вернулся на родину усталым, недовольным, но не побежденным. Андрэ просто на время отступил. И не его в том вина. Это понимали многие. Хотя, конечно, раздавались и насмешки, и злословие в адрес аэронавта. В прессе появилось несколько недоброжелательных заметок.

Находились и те, кто заявлял, что любая попытка достичь Северного полюса — бессмысленный риск... А тем более, на воздушном шаре, который гораздо больше подчинен ветрам, нежели человеку.

Андрэ выслушивал и читал неприятные замечания в его адрес и продолжал свое дело. Конечно, в первую очередь надо было сделать отчет об исследованиях, проведенных на Шпицбергене. Неудача неудачей, а научная работа на острове шла постоянно.

Не менее важным для Андрэ было убедить общественность, академию наук и меценатов в необходимости организовать новую экспедицию.

И он добился своего... Когда Андрэ получил разрешение провести полет к Северному полюсу в 1897 году, в дневнике появилась его восторженная запись: «Мы будем летать, как орлы, и ничто не сломит наших крыльев!»

Среди тех, кто финансировал экспедиции полярного воздухоплавателя, кроме Шведской академии наук, были и король Швеции, и знаменитый предприниматель Нобель, и десятки известных и неизвестных людей.

Многие из них и после неудачи 1896 года продолжали верить в возможность покорения Северного полюса на воздушном шаре. В новый полет с собой Андрэ решил взять физика Стриндберга и техника Френкеля.

В экспедиции на Шпицберген и в подготовке к полету участвовало много тех, кто уже работал с Андрэ в 1896 году. Однако на этот раз не смог присоединиться к нему его друг и восторженный почитатель француз Анри Лашамбр. Вместо себя он уговорил взять своего племянника А. Машюро-на. И дядя, и племянник оставили важные записи об экспедициях Андрэ, а также множество фотоснимков.

К сожалению, не удалось выяснить, как звали Машюрона. Но, скорее всего, как и его дядю, — Анри.

Лашамбр передал через племянника для Андрэ сборник стихов Жана Ришпера. Некоторые строки были подчеркнуты:

...Какой странный день! Можно подумать, что находишься В таинственной стране, Незнакомой даже оленям. В мрачном и холодном воздухе Показалась стая северных птиц, Разбрасывающих белые цветы, Сорванные в царстве Эреба

Да, это полюс! Темный холодный ад С подвижными льдами и Фантастическими ущельями. Кажется, будто видишь сквозь Эту густую пелену, как по небу Ходят молчаливые льдины...

Жан Ришпер был школьным приятелем Анри Ла-шамбра. Но зачем понадобилось передавать его стихи Андрэ? Был ли в этом какой-то многозначительный смысл или простая случайность?

Никто уже не ответит...

 

 

Вадим Николаевич Бурлак «Хождение к морям студеным»

 

 

Следующая страница >>> 

 

 

 

 

Вся библиотека >>>

Содержание книги >>>