Северный страж Руси. Очерки истории средневекового Новгорода

В.Ф. Андреев

Прежде чем начать рассказ о наиболее   существенных   сторонах жизни древнего Новгорода, нам предстоит выяснить, откуда историки черпают сведения о далеком прошлом Новгорода.

Ни один исследователь новгородских древностей не может обойтись в работе без замечательных историко-литературных памятников русского средневековья — летописей. Летописи — историко-литературные произведения, в которых события излагаются погодно, или, как говорили в Древней Руси, «по летам» (отсюда и происходит слово «летопись»), от «сотворения мира» и до того времени, когда жил летописец.

Летописание на Руси возникло вскоре после принятия христианства — в XI столетии. Первым центром летописания был, по-видимому, Киев. Несколько позднее начали составлять летописи в Новгороде. До нас дошли сотни списков древних русских летописей. Но еще больше погибло их в пожарах.

Сведения о Новгороде — одном из значительнейших городов Европы — можно найти в любой из летописей, где бы она ни была написана. Но для нас особый интерес, конечно же, представляют собственно новгородские летописи. Древнейшие летописи (XI — XIII века) дошли до нас в списках XIV—XV и более поздних веков.

Наиболее древний из всех известных списков русских летописей — так называемый Синодальный список (назван по принадлежности библиотеке Синода) Новгородской Первой летописи (XIII«— XIV века). О древности данной рукописи говорит прежде всего материал, на котором она написана. Это пергамен — тонко выделанная телячья кожа. До появления в середине XIV века на Руси бумаги книги здесь писались на пергамене. К сожалению, утрачено начало Синодального списка, он начинается с середины рассказа о событиях 1015 года, систематическое изложение доведено до 1333 года. В более поздних списках той же летописи имеется текст, повествующий о событиях, происходивших в Новгороде до 1015 года.

Небезынтересная особенность Первой Новгородской летописи — упоминание о ее создателях. В летописи под 1144 годом имеется такая запись: «В то же лето поставил мя попом архиепископ святыи Нифонт», а под 1188 годом сказано: «Томь же лете преставися раб божий Герман, иереи святого Иякова, зовемыи Воята, служившу ему у святого Иякова полъпятадесят лет». Слово «полъпятадесят» в древнерусском языке означало число 45. Составив два летописных известия, мы можем заключить, что в XII веке одним из составителей (или переписчиков) летописи был священник Герман Воята, служивший в церкви святого Якова. Церковь эта не сохранилась. Она стояла на Добрыниной улице Людина конца, к юго-западу от кремля. Позднее труд попа Германа был продолжен пономарем той же церкви Тимофеем и священником Иоанном.

Наряду с Первой летописью до нас дошли во многих списках летописные своды, составленные в XV —> XVI веках: Вторая, Четвертая, Пятая Новгородские летописи, летопись Авраамки, Уваровская летопись, а также Софийская первая летопись.

Не прекращалась летописная работа и в XVII столетии. В тот период были созданы новые большие своды (Третья Новгородская, так называемые Погодинская и Забелинская летописи).

Десятки сохранившихся летописных списков свидетельствуют, что ни один из древнерусских городов (исключая, пожалуй, Москву в XV—XVI веках) не имел такой богатой летописной традиции, как Новгород. И это не случайно. Бурная политическая жизнь, высокий уровень развития культуры, большой интерес новгородцев к прошлому способствовали созданию многочисленных летописей. Летописи создавались и переписывались главным образом в среде духовенства: при архиепископском дворе, в ряде монастырей и церквей.

Прочтя даже несколько страниц летописи, нетрудно заметить в ней неповторимый новгородский колорит. Летописцев отличали любовь к родному городу, стремление возвеличить его, показать его богатство и славу, силу и мужество новгородцев. Именно с точки зрения новгородского жителя смотрел летописец на события, происходившие в других частях Русской земли, поэтому его суждения о них не всегда бывали объективными, а оценки — подчас неверными.

Новгородские летописи очень подробны. Этим, в частности, во многом объясняется обилие научных, научно-популярных и художественных произведений о средневековом Новгороде. Однако не следует представлять себе новгородские летописные своды как универсальные исторические энциклопедии о прошлом Новгорода. Увы! Летописец писал лишь о том, что в глазах средневекового человека было важным и необычным. Например, в летописи не раз говорится о ценах на хлеб на новгородском рынке в голодные годы, но ни разу не сказано о том, сколько стоил хлеб обычно. О выборах главных магистратов республики — посадников — летопись, как правило, упоминает лишь тогда, когда эти выборы были связаны с острой политической борьбой, с восстаниями.

Важный источник, в значительной степени дополняющий летопись, — древние акты: официальные документы, которые писались в Новгороде, как правило, на пергамене и скреплялись печатью. Акты принято делить на две группы: государственные, или публично-правовые, и частные.

Среди государственных актов большой интерес представляют договорные грамоты Новгорода с князьями, самые ранние из которых датируются второй половиной XIII века. В них перечисляются права и обязанности князя, приглашенного на новгородский престол.

Существовали также и акты международные, регулировавшие отношения Новгорода с его западными соседями — Ливонским   орденом,   Литвой,   Швецией, Норвегией. Как правило, это мирные договоры, заключавшиеся после окончания войны. Сохранилось также несколько десятков грамот, в которых регулировались различные спорные вопросы новгородцев с их главным торговым партнером — Ганзой, союзом северогерманских городов.

В отличие от актов государственных частные акты, как видно из их названия, касались сферы отношений между частными лицами. Эти источники почти всегда связаны с землевладением. Земля в средневековом обществе, преимущественно аграрном, ценилась весьма высоко, и переход ее из рук в руки оформлялся специальными документами: купля-продажа — куп-чи ми, обмен — меновыми, дарение — данными (от слона «давать») и т. д. Интересны новгородские «рукописания» (завещания), по которым мы можем судить о величине земельных владений бояр, крестьян, о порядке наследования, о денежных операциях.

Основным источником по истории землевладения и сельского хозяйства Новгородской земли во второй половине XV века являются писцовые книги. По объему уникальной информации о важнейших сторонах хозяйства Новгородской земли писцовые книги многократно превосходят все остальные известные источники, вместе взятые. Они составлены писцами московского правительства в конце XV — начале XVI века. После ликвидации республики и конфискации земельных владений бояр, житьих людей, многих церковных земель московским властям необходимо было провести сплошную перепись для учета земельного фонда вновь присоединенной территории. Каждая книга посвящена описанию какой-либо одной из пятин Новгородской земли. Внутри пятин описание велось по более мелким административным единицам — погостам.

Писцовые книги первого московского описания конца 1470-х — начала 1490-х годов, так называемое «старое письмо», до нас не дошли. Однако их материалы входят в состав «нового письма», то есть писцовых книг конца XV—начала XVI века. К сожалению, и писцовые книги «нового письма» не дошли до нас полностью. Хорошо сохранились описания Деревской и Водской пятин, хуже — Шелонской пятины и только в отрывках — Обоненежской и Бежецкой пятин.

Что и как описывали московские писцы? Они указывали, кому описываемые земельные владения принадлежат теперь. Например, являются дворцовыми землями самого великого князя или, скажем, отданы в поместье московскому служилому человеку. Обязательно указывалось, кому данное земельное владение принадлежало в республиканский период (что для нас особенно важно). При описании каждого сельского поселения поименно перечислялись все женатые мужчины, жившие в нем. Непременно отмечалось, сколько крестьяне сеют зерновых, главным образом ржи, сколько копен сена косят. Весьма важными являются сведения о доходе (натуральном и денежном), который феодалы взимали с зависимых крестьян. Причем указывается величина «старого дохода», то есть того, который получали прежние новгородские владельцы, и «нового дохода», взимавшегося с крестьян в то время, когда велось описание.

Историки давно обратили внимание на писцовые книги как на исключительной ценности источник. Их исследованием занимались еще до революции. Эта работа продолжается до сих пор. Долгое время ученые использовали для своих построений отдельные факты, и лучшем случае —- группы фактов из писцовых книг.

Правом привешивать печати к документам обладали высшие чиновники республики — посадники, тысяцкие. Особые  печати были  у новгородского архиепископа, у его наместников, у настоятелей монастырей. Известно большое количество княжеских печатей. Заметим, что подавляющее большинство древнерусских свинцовых булл относится к Новгороду,

Печати сохранились при подлинных грамотах, кроме того, они нередкая находка в археологических раскопках. Но особенно много их обнаружено на Городище, бывшей княжеской резиденции, где, по всей видимости, в древности был архив. На рубеже XVIII— XIX веков через территорию Городища был прорыт Сиверсов канал, который, очевидно, потревожил остатки архива. Документы, к которым были прикреплены печати, давно погибли, но печати сохранились, и каждый год воды Волхова выбрасывают на берег свинцовые кругляшки.

Исследованием печатей занимается специальная наука — сфрагистика, которая в последние десятилетия сделала крупные успехи. Наука теперь располагает систематизированным и изученным более чем полуторатысячным собранием новгородских печатей XI—XV веков. Оказалось, что печати дают первоклассный материал для изучения истории институтов власти древнего Новгорода. Они хорошо показывают изменения в посадничестве, сферу деятельности различных республиканских органов, соотношение княжеской и республиканской власти.

Кроме перечисленных видов источников по истории древнего Новгорода существуют и многие другие. Ценные сведения содержат различные церковно-литературные произведения: жития, в особенности житие Александра Невского, повести и т. п. Не может пройти историк и мимо иностранных источников. Много интереснейших подробностей истории республиканского Новгорода содержат ганзейские документы, в частности переписка, прибалтийские средневековые хроники. Особый интерес представляет единственное в своем роде описание Новгорода, составленное фламандским рыцарем Гильбером де Ланнуа, посетившим город в 1413 году. Де Ланнуа, к сожалению, очень кратко, рассказал западноевропейским читателям о внешнем облике Новгорода, его политико-административном устройстве, жизни его обитателей.

Весьма своеобразным источником являются знаменитые произведения устного народного творчества— новгородские былины «Садко», «Василий Буслаев». Былины, в отличие от актов, не дошли до нас в том виде, в каком были созданы. За шесть-семь столетий бытования в устной традиции, прежде чем былины были записаны собирателями русского фольклора, они пополнились всевозможными деталями, подробностями, бытовыми чертами, отразившими историческую реальность более позднего времени. Поэтому пользоваться текстами былин надо осмотрительно: порой трудно вычленить в них эпизоды и детали истории Новгородской республики.

Все источники, о которых мы говорили, были известны историкам в XIX и отчасти в XVIII веке. Особенно широко использовались летописи.

В последние десятилетия на первый план выдвинулись источники археологические. В течение полувека, с 1932 года, в Новгороде ведутся широкие археологические работы экспедицией, основанной видным советским исследователем, профессором Московского университета Артемием Владимировичем Арциховским, ныне возглавляемой его учеником Валентином Лаврентьевичем Яниным, крупнейшим специалистом по истории древнего Новгорода.

Культурный слой Новгорода, раскопками которого занимаются археологи, — явление уникальное. В некоторых местах он достигает толщины 7—8 метров. Это значит, что, если бы мы захотели познакомиться со следами    деятельности    людей, населявших город в первые десятилетия его существования, то есть в X веке, нам пришлось бы углубиться в землю на семиметровую глубину. Почему? Новгород стоит на слое плохо пропускающей воду материковой глины. Поэтому городская почва в древности была насыщена влагой. Органические остатки жизнедеятельности новгородцев (дерево, кожа и т. д.), попадая во влажную среду, прекрасно сохранялись, не подвергаясь гниению. Это нетрудно проверить. Если мы любую деревянную вещь опустим в банку, наполненную водой, и плотно ее закроем, то изделие сможет храниться в банке без видимых изменений практически неограниченное время.

Культурный слой в средние века рос в городе весьма интенсивно. По материалам Неревского раскопа видно, что в среднем он нарастал на сантиметр в год, или на метр в столетие. Мусор из города не вывозили, поэтому все бытовые и производственные отходы выбрасывались на усадьбах.

Новгород, как и другие русские города, был почти исключительно деревянным. Из камня строились, как правило, лишь церкви, а с XIV века — оборонительные сооружения. Город часто горел. После появлялись новые постройки — оставались стружки, щепки, опилки. Наконец, в городских дворах содержали скот: навоз также не вывозился. Все это, вместе взятое, способствовало быстрому росту культурного слоя.

Новгородский культурный слой имеет еще две особенности, во многом определяющие его хорошую сохранность, а значит, и выдающееся научное значение. Во-первых, в нем очень мало так называемых перекопов. Из-за большой влажности почвы древние новгородцы почти не рыли колодцев (в которые неминуемо попадала бы грязная вода из культурного слоя), не углубляли фундаментов построек, очень редко строили погреба. Таким образом, как правило, чередующиеся древние слои не были потревожены более поздними земляными работами. Во-вторых, в XVIII веке в Новгороде была осуществлена перепланировка города. Вместо узких, проложенных бессистемно улочек древнего города появилась регулярная застройка: на Софийской стороне — радиально-кольцевая, на Торговой — с прямоугольными кварталами. Причем в основном широкие улицы были проложены не по линиям древних, а в стороне от них. Таким образом, строительство каменных зданий в XVIII—XX веках не потревожило остатков основных комплексов древней застройки.

Многолетние раскопки открыли ранее неизвестный исследователям мир средневековых вещественных памятников. Глазам археологов предстали целые кварталы древнего Новгорода: усадьбы с жилыми и хозяйственными постройками, улицы, остатки лавок торга. В коллекции экспедиции десятки тысяч древних предметов — орудия ремесленного и сельскохозяйственного труда, оружие, ювелирные изделия, монеты и печати, музыкальные инструменты, шахматы и кости, детские игрушки, огромное количество остатков кожаной обуви, керамика, различные деревянные и металлические изделия, которыми пользовались в быту средневековые новгородцы...

Одним словом, новгородский культурный слой — поистине драгоценный памятник отечественной истории. Каждый квадратный метр раскопанной территории древнего Новгорода — новый вклад в сокровищницу наших знаний.

Но самая главная находка, ставшая сенсацией в мировой археологии, состоялась 26 июля 1951 года. Первая берестяная грамота! Она и более семисот драгоценных берестяных свитков, извлеченные из земли за последние почти четыре десятилетия, значительно обогатили наши знания о жизни древних новгородцев.

В отличие от пергамена, материала чрезвычайно дорогого, который служил лишь для написания важных документов и роскошных церковно-служебных книг, а также летописей, береста отличалась исключительной дешевизной. Не нужны были и чернила. Буквы выцарапывались на бересте особым заостренным металлическим либо костяным стержнем — стилем. Поскольку этот писчий материал был всем доступен, то и обращались с ним соответственно: прочитанную бересту чаще всего рвали и выбрасывали — вот почему большинство грамот дошло до нас в обрывках, и порой требуется немало труда и знаний, чтобы прочитать и правильно истолковать текст берестяной грамоты. Нередки и такие случаи, когда на бересте сохранилось лишь несколько разрозненных букв, не поддающихся толкованию.

Древнейшие новгородские берестяные грамоты датируются первой половиной XI века, а самые поздние — серединой XV столетия. На бересте встречаются самые разнообразные по характеру и тематике тексты — от ученических опытов юного новгородца Онфима, выводившего первые в своей жизни буквы, до берестяных черновиков пергаменных грамот.

Для исследователей новгородской истории очень важно, что авторами и адресатами берестяных писем были представители разных групп населения Новгорода, Среди них известные по летописям члены знаменитого посадничьего рода бояр Мишиничей-Онцифоро-вичей, усадьбы которых находились в Неревском конце, новгородский художник и видный церковный деятель Олисей Гречин, живший в Людином конце.

При помощи берестяных грамот удается, таким образом, соединить воедино сообщения других письменных источников и археологические находки, обнаруженные на усадьбе летописного персонажа. В этом и состоит одна из важнейших особенностей исписанной бересты, являющейся, с одной стороны, письменным источником, который можно изучать отдельно от других, а с другой — частью археологического комплекса, найденной вместе с многими другими вещами, попавшими в землю одновременно с ней на одной усадьбе. Совместное изучение комплекса находок, взаимно дополняющих друг друга, многократно увеличивает возможности исследователя.

Многообразие берестяных посланий, написанных крестьянами, ремесленниками, торговцами, позволяет сделать чрезвычайно важный вывод о сравнительно широком распространении грамотности среди населения Новгородской земли. Грамоты дают возможность проникнуть в ранее недоступный для исследователей круг повседневных забот новгородца, о чем молчат летописи и другие письменные источники.

Читателя, интересующегося берестяными грамотами, отсылаю к солидной монографии академика Льва Владимировича Черепнина «Новгородские берестяные грамоты как исторический источник» и к книге В. Л. Янина «Я послал тебе бересту...», удачно сочетающей увлекательность изложения и научную обоснованность выводов.

Заметим, кстати, что берестяные грамоты, за редким исключением,— памятники деловой письменности. Сугубо личных посланий среди них очень мало. Это не случайно. По-видимому, новгородцы не слишком любили доверять бересте свои личные переживания. Большинство берестяных писем прислано в Новгород из его округи (крестьяне и ключники пишут своим господам, сборщик дани из Карелии — своему коллеге, находившемуся в Новгороде).

В городе была возможность общаться лично. В том случае, если это было невозможно, горожане, видимо, использовали восковые таблички. При раскопках найдено несколько таких табличек. Они широко использовались со времен античности. В Древнем Риме их называли церами или табулами. В дощечке делалось углубление, в которое заливался воск, по нему и писали уже знакомым нам стилем. Заостренный с одной стороны стиль имел с противоположного конца лопаточку или шарик, при помощи которых стиралось написанное. Обучение письму, черновые записи, частная переписка осуществлялись с помощью цер. Ученику, поэту рекомендовали: «Чаще поворачивай стиль!» — то есть лучше обдумывай написанное, оттачивай слог — чаще стирай и пиши заново (отсюда и происходят понятия «стиль», «стилистика»). При необходимости церы соединялись по две (диптих), три (триптих) и более (кодекс). По краям новгородских табличек для записей по воску имелись отверстия, при посредстве которых можно было соединить нужное количество дощечек воском внутрь и, возможно, запечатать их. О том, что в Новгороде наряду с берестой для письма широко использовался воск, говорит наличие почти у всех стилей, найденных археологами, лопаточки для заравнивания воска. К сожалению, воск на новгородских церах не сохранился, как, например, на тех, что найдены при раскопках Помпеи. Иначе не исключена возможность, что мы могли бы узнать об истории, подобной той, которую описал Овидий в «Любовных элегиях». Поэт рассказал о юноше, пославшем церы с признанием в любви и получившем их обратно:

Плачьте о горе моем: Возвратились печально таблички! Буква одна лишь на них Значит несчастное:  нет]

Для изучения истории Новгорода, как и любой другой, необходимо, чтобы источники, на которых она основывается, были возможно более точно датированы.

Для новгородских вещественных древностей эта задача разрешена. Влажность почвы и быстрый рост культурного слоя, предоставившие столь благоприятные возможности для изучения прошлого древнего Новгорода, были сущим бедствием для горожан времен средневековья. Весной и осенью город буквально утопал в грязи, поэтому улицы необходимо было мостить. До нас дошел «Устав о мостех» XIII века, в котором строго регламентировалось, кто какие из наиболее важных участков общественной территории должен мостить.

Толстые сосновые бревна (обыкновенно 100—200-летние деревья) разрубались вдоль пополам. Сосновые плахи укладывались вплотную одна к другой плоской стороной вверх на три продольные лаги. Такая конструкция оставалась неизменной в течение пяти столетий.

Сосновые мостовые могли служить много десятков лет. Однако на усадьбах по сторонам мостовой быстро рос культурный слой, и, чтобы она не утопала, новгородцы вынуждены были в среднем через 15—20 лет сооружать новую мостовую, которая укладывалась поверх прежней.

В некоторых районах древнего города раскопками вскрыты многометровые «поленницы», состоящие из 27—30 лежащих друг на друге уличных настилов.

Всякий знает, что по спилу дерева нетрудно определить его возраст. Сколько годичных колец — столько лет и росло дерево. Если год был благоприятный — кольцо широкое,  если неблагоприятный — узкое.

На сопоставлении спилов с тысяч бревен из культурного слоя основан так называемый дендрохроноло-гический метод, благодаря которому удалось точно выяснить, в каком году срублено дерево, обнаруженное в культурном слое, и соответственно когда был сооружен тот или иной ярус новгородских мостовых. А это значит, что любая вещь, найденная при раскопках, датируется временем существования того яруса мостовой, на уровне которого она обнаружена. Если раньше археологи могли назвать лишь столетие, в котором был изготовлен тот или иной предмет, то дендрохронологи-ческий метод позволяет установить возраст вещи, всего усадебного комплекса с невиданной прежде точностью, что имеет исключительно важное значение для изучения прошлого Новгорода.

Нынешний этап изучения древнего Новгорода наряду с продолжением исследований ранее известных источников во многом определяется развитием археологии. Более того, в настоящее время ни одна крупная проблема экономической или социально-политической истории Новгородской республики, а также истории культуры Новгорода не может решаться без привлечения археологического материала. В современной науке появился многозначительный термин — «комплексное источниковедение», то есть изучение источников, предполагающее широкий охват всех сохранившихся памятников, относящихся к какой-либо теме.

Мы познакомились с основными видами источников по истории древнего Новгорода. Может показаться, что их дошло до нас не так уж мало. Между тем если собрать вместе тексты всех письменных источников (летописи, акты, бересту и др.), то они уместятся на страницах трех-четырех толстых томов.

Источники — это тот фундамент, на котором ученые основывают свои выводы об истории древнего Новгорода. Труд историка, особенно того, кто изучает русское средневековье, сродни работе следователя. И тот и другой вынуждены восстанавливать интересующие их события нередко по отрывочным и порой случайным фактам, призывая на помощь способность анализировать, выстраивать в стройную систему эти факты. Однако, если следователь, как правило, может встретиться с очевидцами интересующего его происшествия, то историк такой возможности лишен. Его свиде-тели — источники, и их одних он может «допрашивать». Сложность работы историка-исследователя над источниками не только в том, что их сохранилось мало, но и в том, что человек, составивший в прошлом документ, делал это для своих практических целей, а не для последующих исторических изысканий. Даже летописца, работавшего специально для истории, не интересовали, например, обыденные для него вопросы повседневной жизни рядового горожанина, которые ныне представляют большой интерес.

Пользуясь юридической терминологией, можно сказать, что в руках историка зачастую находятся лишь косвенные улики, на основании которых трудно составить правильную картину происходивших когда-то событий, выяснить с необходимой полнотой мотивы, руководившие действиями их участников. Вот почему нередко оказываются возможными несколько вариантов реконструкции давних событий. Отсюда нерешенность многих важных исторических проблем, острые научные дискуссии.

О средневековом прошлом Новгорода в свете современных достижений науки и пойдет речь в этой книге.