Военная история

 Во славу отечества Российского

Русская история и культура

Книга, которую открывает читатель, посвящена военной истории России второй половины XVIII в. Это было чрезвычайно насыщенное и необычно яркое пятидесятилетие: время Радищева и Новикова, Татищева и Державина, Ползунова и Кулибина, эпоха «просвещенного абсолютизма» и крупнейшей за всю историю страны крестьянской войны под руководством Пугачева.

Но вторая половина века отмечена еще одним исключительно важным явлением — завершением формирования национальной школы военного искусства России нового времени. Процесс этот тесно связан с активной внешней политикой, которую проводило российское государство на данном этапе своей истории. Никогда ранее Россия не вела такого количества войн на протяжении сравнительно небольшого отрезка времени. Походы, сражения, войны следовали буквально друг за другом, а в иные годы страна напрягала военные усилия одновременно на двух театрах военных действий.

Русский солдат в этот период сражался в степях Причерноморья и на берегах Дуная, в лесах и болотах Пруссии и на побережье Балтики, в долинах Италии и в неприступных горах Швейцарии. Армия России покрыла себя неувядаемой славой. В ходе войн русская армия превратилась в наиболее сильную и боеспособную армию Европы. Сложилась национальная школа военного искусства, в рамках которой были достигнуты большие успехи в развитии стратегии, тактики, воинского воспитания.

Войны и победы, одержанные в них русским оружием, способствовали превращению России в реальный и мощный фактор мировой политики. Еще недавно отгороженная, казалось, на века от Европы своими внутренними смутами, занятая извечным соперничеством с ближайшими соседями на юге и западе, только что удивившая весь мир своим царем-реформатором, Россия вдруг оказалась не только участником европейской политики, но и ее активным творцом.

Два века отделяют нас от тех славных событий. Ушла в прошлое та эпоха, изменился мир, изменилась наша страна. Однако и сегодня мысленно обращаемся мы к тому времени, не можем не обращаться уже потому, что это страницы истории нашего народа, «великого и высокоодаренного народа», по определению Ф. Энгельса1.

Память одного человека не может быть долгой: она умирает вместе с ним. Но память о людях, их делах и свершениях  может  жить вечно  потому,  что  носителем человеческой памяти являются не только люди, но и народы. А эта социальная память не умирает, она существует как одно из наиболее примечательных качеств сообщества людей.

Прошлое никуда не уходит. Оно живет вместе с нами как доказательство того, что и мы своими делами будем существовать в будущих веках.  Чем совершеннее становится человеческое общество, тем дороже ему прошлое, тем острее стремление человека познать в полном объеме историю    своего    народа.    «Люди,    как    тени,— говорил А. В. Луначарский,— но   дела   их,   как   скалы».   И   есть только один способ сделать доступной каждому человеку объективно   складывающуюся   связь   времен — развивать историческую науку. Именно и только история помогает нам не просто осознать эту связь, но и стать ее активными участниками, ибо сама история — память народа о самом себе.

Социализм бережно относится к историческому прошлому— ведь   само   социалистическое   общество   явилось закономерным результатом экономического, социального, политического   и   культурного  развития   народов   нашей страны.    «...Действительная   история,— пишет   В. И. Ленин,— есть   база,   основа,   бытие,   за   коим   идет  сознание...»2   Сознание нашего народа сегодня неотъемлемой составной частью имеет осознание исторического прошлого, т. е. правильное и полное понимание его. И чем четче это понимание преемственности современного человека по отношению ко всей многовековой истории своего народа, тем ближе и дороже нам настоящее.

Но отношение советского человека к прошлому своей Родины не имеет ничего общего с эдаким умилительным созерцанием его причудливых поворотов. История и сегодня является итогом противостояния прогрессивных сил и  мировой  реакции.   Как  указывалось  на XXVI  съезде нашей партии,  «фактом является и заметное обострение идеологической  борьбы.  Для  Запада она не сводится к противоборству  идей.   Он пускает в ход  целую систему средств, рассчитанных на подрыв социалистического мира,   его   разрыхление»3.   В   арсеналах   этих   средств   не последнее место занимает фальсификация истории нашей страны, охаивание трудного и героического прошлого ее народов. Собственно говоря, удивляться тут нечему: ведь в своей сущности буржуазия и ее отношение к истории ничуть не изменились с тех пор, как Ф. Энгельс сформулировал свое категорическое и исчерпывающее обвинение в   ее   адрес:   «Буржуазия   все   превращает   в   товар,   а, следовательно, также и историю. В силу самой ее природы,   в   силу   условий   ее  существования  ей   свойственно фальсифицировать всякий товар: фальсифицировала она также л историю»4.

Охотников перелицовывать, «улучшать», т. е., попросту говоря, извращать, русскую историю и сегодня несть числа. Один из наиболее излюбленных приемов на этот 1 чет — отказ России в праве на свою собственную историю, стремление рассматривать ее, нашу историю, под определяющим углом зрения различных иноземных влиянии на Россию. В этом ключе трактуемая, отечественная история развертывается как цепь более или менее удач-iii.ix заимствований — в культуре, в политике, государственном управлении, военном деле.. «Вся русская история,— пишет Ф. Нестеров,— с точки зрения буржуазной славистики, есть чередование господства аварского, хазарского, парижского, монголо-татарского, догматического византийского влияния и начиная с эпохи Петра вплоть до самой революции благотворного европейского воздействия и господства остзейских немцев. Оживленные споры развертываются главным образом вокруг вопроса о том, какое именно господство оказалось решающим для судеб России»5.

В свете такого подхода и русская история, и сама революция в России выглядят как нечто полностью выпадающее из рамок закономерностей общественного развития, как хаотическое коловращение народов и бессистемное смещение культур, неизвестно каким образом «вдруг» породившие из себя революцию, которая уже в силу такого основания оказывается в высшей мере нетипичным явлением. Высокомерно-покровительственное толкование Западом российской истории превращается в антисоциалистическое, антисоветское по своему содержанию перечеркивание главного рубежа этой истории.

Поток времени, таким образом,— это не просто бесконечно текущая река истории. Современные водоразделы классового противостояния определяют, что именно, какую «добычу» исследователь стремится извлечь из этого потока. Сегодня усилиями западных советологов в толкование русской истории добавляется еще один мотив — обвинение России в некоей извечной агрессивности, заложенной в самой природе «азиатско-славянских» народов.

В этом надуманном качестве стремятся усмотреть едва ли не главную движущую силу истории России. А главное — оправдать свою современную политику империалистической агрессии, гонки вооружений и оголтелого антисоветизма.

Сказанное имеет прямое отношение к содержанию данной книги. Ведь наш рассказ — о военной истории России, в процессе которой не только существенно обогатилась стратегия и тактика русской армии, но и был внесен большой вклад в развитие мирового военного искусства. Что же представляли собой эти войны с точки зрения объективного их результата, их места в истории государства российского?

Говоря в целом, войны, которые Россия вела в рассматриваемое время, в основном играли роль средства восстановления (хотя еще и неполного) тех позиций и того влияния, которые были характерны для древнерусского государства в те далекие времена, когда союза и матримониального породнения с ним искали ведущие монархии Европы.

Яркий период русского военного искусства, печатью которого отмечены войны и сражения второй половины XVIII в., имел своим объективным основанием тот специфический характер войн, которые вела тогда Россия. Надо помнить, что Англия и Франция в это время уже весьма активно подводили под свое государственное существование фундамент в виде грабежа заморских колоний. Уже сложилось многонациональное австрийское государство, базировавшее свою мощь на порабощении славянских и иных ненемецких народов, продолжала свою хищную европейскую политику Пруссия, ловко игравшая на противоречиях пестрого европейского семейства.

А Россия? История нашего государства развивалась в этот период как бы с обратным знаком: Россия была практически единственным государством той эпохи, чья внешняя политика определялась стремлением к восстановлению исторической справедливости, нарушенной в предшествующую эпоху, когда развитие страны в его общественном контексте было деформировано и приостановлено сильнейшим ударом с Востока. Чем было для Руси монголо-татарское иго—хорошо известно. Оно, по выражению К. Маркса, «не только давило, но оскорбляло и иссушало саму душу народа, ставшего его жертвой. Монгольские татары установили режим систематического террора, причем разорения и массовые убийства стали его постоянными институтами»6. Не менее хорошо известно и другое — именно Русь защитила Европу, своим ожесточенным сопротивлением завоевателю лишив его возможности далее, в пределы Центральной и Западной Пиропы. В этом смысле не будет ни малейшим преувеличением сказать, что отсталость культурного, и не только культурного, развития Руси явилась как раз той ценой которую «заплатила» Европа за свое более быстрое рачпнтие в XIII—XVII вв.

Что касается Руси, то в то же время, когда монголо-татарские орды с востока двинулись в глубь ее земель, с 'запада она подверглась как будто бы более цивилизованному, но отнюдь никак не менее жестокому вторжению немецких «псов-рыцарей», действовавших под знаком креста господнего, но оставлявших после себя кресты виселиц на дорогах и дымящиеся руины в городах и деревнях.

Но и это не было концом испытаний. И на протяжении последующих веков Россия оставалась в условиях «сверх-иысокого давления извне»7, противостояние которому являлось делом жизни или смерти целого народа. Чего стоит одно лишь «смутное время», когда подлинная угроза распада государства и потери национальной независимости исходила опять-таки извне.

Характер народа — это его судьба. Вряд ли можно сомневаться, что под воздействием исторических обстоятельств, которых мы уже коснулись, действующих на протяжении многих веков, в характере нашего народа, в его социально-психологических особенностях постепенно складывались определенные черты и качества. Нам кажется бесспорным, что одним из важнейших качеств русского народа стала готовность к самопожертвованию, способность к напряжению всех сил в трудное для Родины время. Сюда с полным основанием нужно отнести еще одно качество — своего рода привычность к ратному делу. Именно на этой основе формировались черты русского солдата, в совокупности ставшие одним из факторов боеспособности армии, одной из причин того высокого уровня развития военного искусства, который характерен для второй половины XVIII в.

Войны, которые вела Россия во второй половине XVIII столетия, были по своему существу не чем иным, как процессом собирания русских земель в тех исторических обстоятельствах, когда сложились условия для возвращения к «олеговым и святославовым пределам». Разумеется, русское самодержавие всегда, как и в рассматриваемый период, ставило перед собой задачу укрепления своих позиций и могущества дворянства. Это был его важнейший мотив в сфере внешней политики. Однако безотносительно к субъективным устремлениям царизма объективно цели, которые выдвигала перед собой и решала тогда Россия, носили в основном национальный характер. Такими они являлись в части противостояния турецкому деспотизму и угнетению, которые «были безусловным и абсолютным злом и борьба с которым играла прогрессивную роль»8. К тому же в этом противостоянии всегда был и общеевропейский аспект — содействие славянскому, греческому и румынскому освобождению. Безусловно прогрессивной и подлинно национальной была I политика России в отношении украинских и белорусских земель, в тяжкую годину отторгнутых от Руси ее соседями на Западе. Не случайно Ф. Энгельс, строгий, беспристрастный судья и обличитель русского самодержавия, рассматривал процесс возвращения украинцев и белорусов под знамена Родины в конце XVIII столетия именно как «воссоединение»9.

Национальный по преимуществу характер тех целей, которых Россия военным путем стремилась достигнуть в тот период, явился одной из предпосылок высокой боеспособности русской армии. Русский солдат, конечно же, не мог в полной мере понимать смысл происходящих событий. Однако он не мог не ощущать всей патриотичности и национального значения той миссии, участником которой являлся. Передовые военачальники русской армии не случайно составной частью военной теории сделали стройное учение о воспитании войск. Моральный дух русской армии, целенаправленный учет морального фактора в боевых действиях качественно отличали армию России от наемных армий Западной Европы второй половины XVIII в.

В войнах второй половины XVIII столетия завершилось складывание национальной школы русского военного искусства. Первотолчком этого процесса была деятель-кость Петра I. Однако 30-е годы XVIII в. отмечены забвением петровских начал в строительстве вооруженных сил и их боевом использовании, влияние этого периода отчасти сказывалось и в последующие годы. Возрождение и развитие идей национального военного искусства применительно к новым условиям стало делом талантливых русских полководцев и организаторов военного строительства П. А. Румянцева, П. С. Салтыкова, Г. А. Потемкина. Вершиной военной теории и боевой практики русской армии в рамках национальной школы военного искусства стала деятельность А. В. Суворова. Вот об этом наша книга.

В процессе ее написания ставились следующие задачи: выявить предпосылки, вскрыть те объективные корни, которые обусловили высокий уровень развития военного искусства русской армии в конце XVIII в.; раскрыть особенности организации, системы комплектования армии; проанализировать основные этапы развития военного искусства России в органической связи с военной историей страны; определить, в чем именно состояли наиболее характерные черты стратегического и тактического искусства русской армии в ту эпоху; показать существо того вклада, который Россия внесла в развитие военного искусства Европы.

Для того чтобы решить эти задачи, в работе анализируется большой круг военно-исторических и военно-теоретических проблем, среди которых важнейшими являются: особенности экономического и социального развития России во второй половине века, организация военной системы страны, создание стройной системы обучения и воспитания войск. Вместе с тем все войны, которые вела Россия в этот период, рассмотрены с точки зрения особенностей военного искусства русской армии. Подробно и всесторонне проанализирована деятельность П. А. Румянцева и П. С. Салтыкова. Особое внимание было уделено полководческой деятельности А. В. Суворова, в творчестве которого стратегическое и тактическое искусство русской национальной школы достигло наивысшего воплощения.

Наиболее проницательные современники А. В. Суворова не могли не видеть новизны его подходов к развитию военного искусства. И даже тот человек, ореол которого начисто закрыл от западных историков всех других полководцев, Наполеон, отчетливо улавливал значимость и новизну творчества А. В. Суворова. В период Египетской кампании 1799 г. Наполеон писал, что «Суворова до тех пор не остановят на пути побед, пока не постигнут особенного искусства его воевать и не противопоставят ему собственных его правил» 10.

По существу многие идеи новой стратегии и тактики, развитые и практически воплощенные Наполеоном, предвосхитил и применил на практике А. В. Суворов. Как и почему это произошло, читатель узнает, прочитав книгу.

В войнах второй половины XVIII столетия русский солдат покрыл себя неувядаемой славой. Именно его усилиями Россия того времени превратилась в одну из ведущих держав на политической карте мира. Значимость этих событий сохраняет свою силу и сегодня. В. И. Ленин говорил, что прошлое «мы берем, как материал, как урок, как подножку, с которой мы должны ступить дальше» ". Лучшие черты русского национального военного искусства органически входят в арсенал Советских Вооруженных Сил. Уроки прошлого, в том числе подвиги суворовских чудо-богатырей, с особой силой звучали в трудные годы Великой Отечественной войны. Суворовское наследне играло особую роль в этот период. Имя Суворова прозвучало во время исторического парада 7 ноября 3941 г., когда враг снова стоял у стен Москвы.

Образ наших великих предков вдохновлял советских людей в годы борьбы с фашизмом. Летом 1942 г. был учрежден орден Суворова. Им награждались военачальники и соединения, в новых исторических условиях воплощавшие в жизнь идеи суворовской тактики и стратегии, отличившиеся в сражениях наступательного характера, которые привели к полному разгрому противника. Этим орденом было награждено более 5 тыс. генералов и офицеров и свыше полутора тысяч частей и соединений, отличившихся в боях с фашистами.

Героическое прошлое нашего народа сохраняет свою притягательную силу в современных условиях. Советские Вооруженные Силы, играющие сегодня роль главного препятствия на пути развязывания империалистами новой, разрушительной войны, свято чтут традиции боевого прошлого. Жертвы народа, одетого в военную форму солдата русской армии, принесенные на алтарь национальной истории, священны для советского человека и сегодня п.

Советская военная наука имеет глубокие корни в нашей истории. И ее главная миссия — служить делу защиты социалистического Отечества — вдохновляется примером наших великих предков, отдавших жизнь во славу отечества российского. «Всякая революция,— говорил В. И. Ленин,— лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться...»13 Нам есть у кого учиться этому. И пока существует империалистическая угроза войны, исторический опыт защиты с оружием в руках национальной независимости и свободы остается неотъемлемой составной частью сознания нашего народа, сохраняется в его памяти.